Сказано – сделано

— Здравствуйте. Я — частный детектив Татьяна Иванова. Думаю, вы уже догадываетесь, по какому вопросу я к вам пришла…

— И по какому же? — улыбаясь, спросил Виктор Петрович.

Он оказался очень симпатичным молодым человеком, которому нельзя было дать больше тридцати лет. Черноволосый, румяный, подтянутый — ну прямо Аполлон, сошедший с небес. Хоть одно приятное событие, которое произошло сегодня за целый день: нечасто приходится общаться с такими красавцами. Между прочим, отмечу, что пока в «Стартеле» мне не встретился ни один некрасивый, внешне непривлекательный человек. Осталось только посмотреть на самого шефа. Фотография в приемной слишком плоха, чтобы делать вывод о его внешних данных.

Виктор Петрович прекрасно понимал, по какому делу я пришла, но, видимо, был не прочь слегка позаигрывать с зеленоглазой блондинкой, неожиданно нагрянувшей в его кабинет.

— Это касается двух ваших сотрудников — господина Гольстера и господина Сомова. Дочь Гольстера убита в квартире Сомова. Я работаю на Иннокентия Сомова, поэтому должна задать вам ряд вопросов.

— Мне? — все так же невозмутимо улыбаясь, спросил красавец-зам, не сводя с меня пристального взгляда.

— Да, именно вам. Хотя, по правде говоря, мне нужно опросить всех ваших сотрудников, но, к сожалению, ни с одним из них, кроме секретаря, я еще не встретилась. Где они? Рабочий день в разгаре, а их нет…

— Да, вы правы. Но у нас произошло большое несчастье. Когда Вячеслав Павлович вернется из командировки, он с ума сойдет от горя. Я отпустил работников в знак траура. Инночку все любили. Она росла на наших глазах.

Словам Виктора Петровича верилось с трудом, потому что он не переставал улыбаться даже тогда, когда говорил о трауре. Такая манера показалась мне дикой. Она говорила скорее о полном неуважении к личности погибшей и вообще довольно сильно принизила этого блестящего молодого человека в моих глазах.

— Вы, наверное, думаете, что я чудовище? — заметив мое неодобрение, но все так же улыбаясь, спросил замдиректора. — Нет, просто я пережил сильнейший стресс. Эта глупая улыбка — своего рода защитный рефлекс, помогающий мне держаться. Я не имею права впадать в панику. Вся работа фирмы сейчас на мне, и еще некоторое время мне предстоит нести на себе груз управления. Потому что Вячеслав, я уверен, оправится не скоро.

— Да, наверное. Но все-таки я задам вам кое-какие вопросы.

— Хорошо, хорошо, — лениво потянувшись в кресле, произнес Виктор Петрович. — Только я уже устал от вопросов. Думаете, вы первая, кто посетил меня по этому делу? Здесь уже была милиция. Утром.

Да, пока я развешивала уши, слушая лживые признания Веры, мои коллеги не дремали. Молодцы. Но я все равно первой выйду на след истинного преступника. Это уже дело чести.

— Виктор Петрович, скажите, были ли у Инны Гольстер враги?

— Странно, что вы задаете такой нелепый, извините, вопрос. Если ее нашли мертвой в квартире этого… урода, то, я думаю, без лишних слов понятно, кто ее настоящий и главный враг. Он просто использовал бедную девочку. Она влюбилась в него по уши, а он… И вообще, как вы можете на него работать? — как будто только сейчас осознав то, что Сомов — мой клиент, возмущенно спросил черноволосый красавец.

— Перечислите, пожалуйста, причины, которые могли бы заставить Сомова убить Инну.

— Да она просто надоела ему. Мы все знаем, что Инна бегала за Кешкой. И вот в один далеко не прекрасный день он решил от нее избавиться. Что тут непонятного?

— Но вам не кажется, что, если бы он действительно самолично от нее избавился, он бы не позволил мне вызывать милицию? В этом случае он вообще не обратился бы ко мне за помощью и не попросил бы найти настоящего убийцу. Да и вообще, зачем было убивать девушку в собственной квартире?

— Он только прикидывается бедной овечкой! — продолжая гнуть свое, воскликнул Виктор Петрович. — Это он так себя выгораживает. Мол, вот какой я честный, сам в милицию обратился… А на самом деле он — убийца!

— Хорошо, давайте отвлечемся от Сомова. С кем убитая общалась, кроме Иннокентия? У нее же были друзья, подруги…

— Вы видели ее?

— Конечно. Но, как вы понимаете, только мертвой.

— Какой бы вы ее ни видели, вы должны были заметить, что она обладала незаурядной внешностью.

О боже, опять незаурядная внешность!

— И что же?

— Ну какие же подруги могут быть у такой красавицы? У нее были только завистницы по женской линии и претенденты на ее руку и сердце — по мужской.

— Да? И кто же главный претендент?

— Игорек. Игорь Коркин. Они вместе учились в школе, а потом он за ней и в институт пошел.

— Так любил?

— Безумно.

— А она страдала по Сомову?

— Да.

Я улыбнулась.

— Любовный треугольник, значит.

— Татьяна, вы очень догадливы и знаете, как разговорить человека.

Мне неожиданное замечание Виктора Петровича нисколько не польстило. Я это и без его сомнительного комплимента прекрасно знаю.

— И вы продолжаете настаивать на том, что именно Сомов убил Инну?

— Ну, конечно. Из-за ревности. Он ревновал ее к Игорьку, не верил, что она не любит этого головастого мальчишку.