Сказать по правде

Эндрю облокотился на перила балкона с панорамным видом; он – единственный здесь, кто не пьет украдкой и не глазеет на пьяных девиц. Он выглядит напряженно, как будто не знает, что делать. На нем все еще мятая футболка-поло команды Бомонта, ярко-зеленый цвет выделяется на коже. Я на секунду останавливаюсь, наслаждаясь зрелищем. Тем, как ткань обтягивает его мускулистые плечи; его короткой стрижкой-фейд с идеально выстриженными волосами вокруг ушей. Идеальной щетиной на подбородке.

– Эндрю Ричмонд, – окликаю я, подходя к нему. Уверенность мне идет.

Услышав мой волос, он явно немного расслабляется. Его губы изгибаются в легкой улыбке; взгляд не отрывается от панорамы.

Я облокачиваюсь на перила лицом к террасе.

– Нравится вечеринка? – спрашиваю я.

Он поворачивается ко мне, сводя брови. Он выглядит так, словно не уверен, снится ли ему это, или я сошла с ума.

– Что ты делаешь?

Он не критикует. В его голосе искреннее любопытство.

– Я думала, что разговариваю с новым начинающим футбольной команды школы Бомонт. – Я замечаю, как у него раздувается грудь от гордости, но доля света уходит из глаз. Облако пробегает перед луной, бросая на нас тень.

– Да, просто ты… – сбивчиво начинает он. – Обычно ты со мной не разговариваешь.

– Что? – Я наклоняюсь ближе, едва не соприкасаясь с ним плечами. – Сейчас мы общаемся.

– Но не… Понимаешь, – он качает головой в сторону клуба, – не на школьных тусовках.

Я чувствую вину от того, что должна признать: в его словах есть доля правды. Когда Эндрю впервые начал учиться в Бомонте, в середине шестого класса, он и его семья никого не знали. Его мама быстро подружилась с моей, объединенные любовью к «Холостяку[3]», который смотрели вместе с религиозным рвением. Мама Эндрю, Деб, приводила его с собой, когда мы оба были в шестом классе, надеясь, что мы подружимся. К тому времени когда мы уже выросли из вынужденного общения, он стал ее трезвым водителем.

В результате мы с Эндрю проводили вместе много времени в старшей школе – делали уроки, смотрели телик или просто разговаривали. Время от времени отправлялись на пробежку.

Я не особенно замечала Эндрю, когда мы только начали общаться – только редкий, но острый юмор. У него не было собственного «Я». Его прическа-афро вечно менялась, оценки были средними, он не стремился разговаривать в группе и никогда не знал, кем хочет стать. Я не рассматривала его с точки зрения романтики, потому что он плыл по течению, и я не хотела рисковать такой связью. Если бы я решила с кем-нибудь связаться, то хотела, чтобы он стоил беспокойства, стоил той части меня, которую я собиралась отдать. Я выучила этот урок во время своих первых, неудачных отношений, в которых я приложила неприличное количество усилий, чтобы завоевать парня, не удосужившись задуматься, стоит ли он того. Он не стоил. Мы очень скоро расстались.

Затем Эндрю отрастил мышцы. Его не интересовал организованный спорт, но длинные ноги и гибкая фигура оказались идеальными для того, чтобы гонять мяч по полю.

Я заметила. Заметила потенциал.

Год намеков, и Эндрю наконец стал тренироваться регулярно и проявил инициативу, несколько недель назад пройдя отбор в команду.

Я кладу ладонь ему на руку, на которой проступают мурашки, несмотря на теплую голливудскую ночь. Он провожает мою руку взглядом до того места, где мои пальцы касаются сгиба его локтя.

– Теперь, когда ты в команде, думаю, наши круги общения будут… пересекаться, – говорю я, выразительно глядя на него.

Ему приходится сглотнуть, прежде чем ответить. Неудивительно, что у него слегка пересохло во рту. Когда он поднимает взгляд, равновесие к нему возвращается.

– Пересекаться? – ровным тоном говорит он. Зрачки расширяются, заполняя темные глаза. – Что конкретно ты имеешь в виду?

Позади нас раздается визг. Мы с Эндрю оглядываемся как раз вовремя, чтобы увидеть, как девушка отчаянно оттирает янтарное пятно с платья, пока двое парней из водного поло хохочут у нее за спиной. «Идиоты!» – кричит она.

Пора переместиться в более интимную обстановку.

– Иди за мной, и я тебе покажу, – шепчу я Эндрю на ухо и быстро отстраняюсь. Ощущая, как его взгляд прожигает мне спину, я направляюсь внутрь, слыша позади его шаги.

Эндрю нравится мне не потому, что он в команде. Он не такой, как парни, с которыми я отказывалась встречаться. Он умный и неизменно добрый. У него есть мотивация и талант. Я могу представить, что у нас с ним будет что-то настоящее, чего раньше представить не могла. То, что он попал в команду, стало последней необходимой деталью.

Я веду его мимо толпы, к вип-кабинкам в глубине. Они отгорожены бархатной веревкой, что, полагаю, означает: мы не должны туда заходить. Но никто не смотрит, мы далеко от танцпола, и клуб арендован целиком. Ничего не случится. Я отцепляю бархатную веревку и проскальзываю за занавеску. Внутри пусто, я разворачиваюсь и жду.