Читаем Сказать почти то же самое. Опыты о переводе полностью

О velho Corvo emigrado lа das trevas infernaes!Dize-me qual о teu nome lа nas trevas infernaes.Disse о Corvo, «Nunca mais».… que uma ave tenha tido pousada nos seus humbraes,ave ou bicho sobre о busto que hа por sobre seus humbraes,com о nome «Nunca mais».… perdido, murmurai lento, «Amigos, sonhos – mortaes todos…todos jа se foram. Amanh~a tamb'em te vaes».Disse о Corvo, «Nunca mais». (Pessoa)

[† «О старый Ворон, переселившийся сюда

            из адского мрака!

Скажи мне, как твое имя там, в адском мраке».

Ворон молвил: «Больше никогда».

…чтобы птица уселась над косяком вашей двери,

птица или зверь, на бюсте над косяком вашей двери,

по имени «Больше никогда».

…потеряв, я тихо пробормотал: «Друзья, мечты —

            все смертные

…все уже ушли. Завтра ты тоже уйдешь».

Ворон молвил: «Больше никогда». (португ., Пессоа)]

Передать протяженное голосовое усилие посредством открытых гласных пытался и Франческо Контальди в итальянском переводе конца XIX в., но ему не удалось воспроизвести мрачный, назойливый рефрен, и в каждой строфе он передавал nevermore по-разному: Е non altro, pensai («А не что-то другое, подумал я»); Sol questo е nullo таi («Только это, и больше ничего»); Е il corvo: Non pi`u mai! («А ворон: “Больше никогда!”»); Е l’uccello: Non mai! («А птица: “Никогда!”»).

Я нашел в интернете (но опять же без библиографического указания) испанский и немецкий переводы. Первый из них воссоздает метрическую структуру оригинала (пусть и несколько певуче) и сохраняет рифму, но, передавая слово nevermore, он следует гению языка и, возможно, решению Пессоа:

Frente al ave, calva у negra,mi triste аnimo se alegra,sonre'ido ante su porte,su decoro у gravedad.«– No eres – dije – algoen menguado,cuervo antiguo que has dejadolas riberas de la Noche,fantasmal у se~norial!En plutоnicas riberas,cual tu nombre se~norial?»Dijo el Cuervo: «– Nunca mаs».Me admiro, por cierto, muchoque as'i hablara el avechucho.No era aguda la respuesta,no el sentido muy cabal;pero en fin, pensar es llanoque jamаs viviente humanovio, por gracia, a bestia о pаjaro,quieto allа en el cabezalde su puerta, sobre un bustoque adornara el cabezal,con tal nombre: Nunca mаs.Pero, inmоvil sobre el bustovenerable, el Cuervo adustosupo solo en esa frasesu alma oscura derramar.Y no dijo mаs, en sumani moviо una sola pluma.Y yo, al fin: “– Cual muchos otrostoe tambi'en me dejarаs.Perd'i amigos у esperanzas:tu tambi'en me dejarаs».Dijo el Cuervo: «– Nunca mаs». (Аноним)

[† При виде птицы, лысой и черной,

моя печальная душа веселится,

и я усмехнулся, видя ее осанку,

достоинство и важность.

«Ты, – сказал я, – не какой-нибудь трус,

древний ворон, покинувший

берега Ночи,

призрачный и владычный!

На плутоновых берегах

как твое владычное имя?»

Молвил Ворон: «Больше никогда».

Я, конечно, весьма удивлен тем,

что какое-то пернатое так заговорило.

Ответ не был остроумен,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Слуцкий: воспоминания современников
Борис Слуцкий: воспоминания современников

Книга о выдающемся поэте Борисе Абрамовиче Слуцком включает воспоминания людей, близко знавших Слуцкого и высоко ценивших его творчество. Среди авторов воспоминаний известные писатели и поэты, соученики по школе и сокурсники по двум институтам, в которых одновременно учился Слуцкий перед войной.О Борисе Слуцком пишут люди различные по своим литературным пристрастиям. Их воспоминания рисуют читателю портрет Слуцкого солдата, художника, доброго и отзывчивого человека, ранимого и отважного, смелого не только в бою, но и в отстаивании права говорить правду, не всегда лицеприятную — но всегда правду.Для широкого круга читателей.Второе издание

Алексей Симонов , Владимир Огнев , Дмитрий Сухарев , Олег Хлебников , Татьяна Бек

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия / Образование и наука
История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год
История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год

Русская литература XX века с её выдающимися художественными достижениями рассматривается автором как часть великой русской культуры, запечатлевшей неповторимый природный язык и многогранный русский национальный характер. XX век – продолжатель тысячелетних исторических и литературных традиций XIX столетия (в книге помещены литературные портреты Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, В. Г. Короленко), он же – свидетель глубоких перемен в обществе и литературе, о чём одним из первых заявил яркий публицист А. С. Суворин в своей газете «Новое время», а следом за ним – Д. Мережковский. На рубеже веков всё большую роль в России начинает играть финансовый капитал банкиров (Рафалович, Гинцбург, Поляков и др.), возникают издательства и газеты («Речь», «Русские ведомости», «Биржевые ведомости», «День», «Россия»), хозяевами которых были банки и крупные предприятия. Во множестве появляются авторы, «чуждые коренной русской жизни, её духа, её формы, её юмора, совершенно непонятного для них, и видящие в русском человеке ни больше ни меньше, как скучного инородца» (А. П. Чехов), выпускающие чаще всего работы «штемпелёванной культуры», а также «только то, что угодно королям литературной биржи…» (А. Белый). В литературных кругах завязывается обоюдоострая полемика, нашедшая отражение на страницах настоящего издания, свою позицию чётко обозначают А. М. Горький, И. А. Бунин, А. И. Куприн и др.XX век открыл много новых имён. В книге представлены литературные портреты М. Меньшикова, В. Розанова, Н. Гумилёва, В. Брюсова, В. Хлебникова, С. Есенина, А. Блока, А. Белого, В. Маяковского, М. Горького, А. Куприна, Н. Островского, О. Мандельштама, Н. Клюева, С. Клычкова, П. Васильева, И. Бабеля, М. Булгакова, М. Цветаевой, А. Толстого, И. Шмелёва, И. Бунина, А. Ремизова, других выдающихся писателей, а также обзоры литературы 10, 20, 30, 40-х годов.

Виктор Васильевич Петелин

Культурология / История / Учебники и пособия / Языкознание / Образование и наука