Скажи, что любишь меня

Лишь на секунду он дал глотнуть живительного кислорода, задав один единственный вопрос у самых губ:

— Давай займемся сексом прямо здесь?

Глава 8 — Плохая игра при хорошей мине

Иногда Ярослав Тасманов ловил себя на мысли, что его жизнь похожа на замкнутый круг.

Точно хомячок в колесике наматывал километраж, ежедневно повторяя свой моцион с утра до вечера: проснулся, поел, побегал, поел, уснул. Дни один за другим тянуться безликим пятном, как лица бесконечных любовниц. Никакого разнообразия, даже проблемы по расписанию. Только надежда, что однажды просто рухнет, упав замертво, либо, что сломается колесо.

И в вечер все шло по заданному плану: девушка, бар, звонок матери с бесконечной вереницей извинений.

«Пожалуйста, Яра. Я хочу тебя увидеть»

Умоляла в трубку со слезами, слушая в ответ бесконечную тишину на том конце провода. Трогать ее слезы парня перестали много лет назад. В ту секунду, когда понял, что она его бросила на растерзание монстру, именуемого отцом. Дети живут надеждами, он ими горел, первые пять лет. А после очередного «воспитательного процесса», понял. Никто не придет. Мама ушла, маме наплевать.

— Можешь поглядеть на детские фотографии. Или на совесть свою, если найдешь, — отвечал едко, привычно бросая трубку. А потом забывался в пьяном угаре, просыпаясь черте, где и черте с кем.

Но в этот раз, все пошло не по плану. Где-то система дала сбой, сам Ярослав, будучи невменяемым на полной скорости гнал не в клуб, а туда, где всегда было тепло, пахло апельсинами и жила самая честная в мире девушка. Настолько, что просто до зубного скрежета. Как бы не старался держаться подальше, все равно шагнул навстречу, поцеловал, привычно все испортив одной фразой:

— Давай займемся сексом прямо здесь.

Не знал, на что надеялся, но удар кулаком с последующим падением с лестницы оказался хорошим воспитательным уроком.

— Ахахахахах, — ржал Паша, тыкая пальцем в мрачного Ярика. Красивый цветастый синяк на скуле в большой шишкой на затылке повод, конечно, похохотать. Особенно, если ты еще не до конца отошел от вчерашнего. Голова раскалывалась, место удара болело, а Раиса утром на его недоуменный взор мрачно заявила:

— Это ты с лестницы упал. Случайно. Говорила же — пить надо меньше!

Затем обиженно отвернулась, продолжив готовить завтрак.

— Чего ты хихикаешь, Канарейка? — буркнул, прикладывая мороженный бройлер к синяку, шипя от неприятных ощущений. Дома у Канарейкиных было привычно тепло, светло, а Паше заодно весело. Еще бы. Не каждый же день, к нему побитый Тасманов в 9 утра является.

— На тебя, дебилушку, смотрю, — хрюкнул мужчина, продолжая смеяться, качая темноволосой головой. — Сам же виноват, чего дуешься?

— Зачем сразу бить-то было! — возмутился, но тут же ойкнул, получив легкий подзатыльник прямо по больному месту. — Кира блин!

— Не ори на мою жену, — мигом ощерился Паша, а вот его супруга неуклюже обойдя Ярика, плюхнулась рядом на стул, фыркая громко, словно кошка. Поставила перед нерадивым дружком мужа тарелку полную еды, скрещивая на груди руки, сурово оглядывая.

— Ну, колись, молодец, за что получил, — поинтересовалась, поглядывая на вновь прыснувшего от смеха Пашу, уткнувшегося в свою яичницу. — Не вздумай увиливать. Все равно узнаю, не ты. Так Рая расскажет, — снова строгий взор в сторону Кенара, однако тот, похоже, не собирался успокаиваться.

— Да я… — раздулся от возмущения, а потом снова сдулся, вздыхая:

— Немножко накосячил.

— «Немножко», — передразнил его Канарейкин, наливая черный чай, с ленцой отпивая из большой кружки почти литровой кружки. — Скорее уж «множко». Полез к ней с поцелуями, а там сама понимаешь, — подвигал бровями, наябедничав на закатившего глаза друга. Сам в это время пододвинул к супруге вазочку с зефиром, специально припасенным для нее. На попытку Ярослава утащить пару штук, шлепнул по руке, не погрозив пальцем.

— Не трогай, это моего будущего сына.

— Ой, злыдень, — шикнул обиженно, потирая конечность.

— Вот кому ты сладости покупаешь, — возмутилась Кира, обвиняюще ткнув пальцем в Пашу. — Не мне, ему! — перевела на довольно приличный живот, снова став похожей на кругленького ежа, сопя громко.

— Конечно, — беспечно ответил Павел, подмигивая. — Он-то маленький, а ты, Львеночек, большая. Тебя уже поздно баловать.