Скажи, что любишь меня (СИ)

— Да похер уже, Нона. Неужели еще не поняла? Ты просто одна из многих, отличное рыбное течение, по которому я плыву. Разница лишь в том, что тебе я больше не хочу улыбаться и лгать, что позвоню. Не позвоню, да и никто не позвонит. Ведь ты меня любишь. Так страдай теперь от собственной жадности, — усмехнулся, выходя из помещения ни разу не оглянувшись.

Хотя она очень этого хотела.

Глава 12 — Винни Пух и все-все-все

— Что с твоим день рождением?

Ярик сделал вид, что оглох. А еще ослеп, у него отсох язык и вообще он инвалид третьей группы пятой подгруппы. День Икс должен был настать завтра. А сам Тасманов даже не соизволил сообщить о своем решение провести вечер в ночном клубе вместо дружеских почти семейных посиделок в доме Канарейкина.

Как обычно в ресторане Паши было полным полно народу. Приятная музыка ласкала слух, уютные диванчики в антураже по-царски обустроенного дворца прекрасно сочетались с элементами современного стиля. Украшавшая поток лепнина с рисунками дополняли общую атмосферу. Конкретно в эту отделку сам Ярослав вложил немало сил и времени, потраченного на изучение немногочисленных сохранившихся фотографий старой обстановки Баболовского дворца до его разрушения и пожара. Сейчас, любуясь окружающей роскошью, почти не слышал повторного вопроса Киры, сидящей, напротив, за столом.

— Алло, натуральный блондин! — щелкнула пальцами перед глазами пальцами, хмуря брови. На ее лице была написана невероятная решительность, уговорить Тасманова, явиться на праздник к ним домой. Если бы все было так просто, Ярик не был бы Яриком.

— Чего, прости? — снова изобразил тугоухого Ярослав, подпирая подбородок рукой, очаровательно улыбнувшись. — Жена моего друга, ты сегодня невероятно хороша.

— Не увиливай от ответа, гиена, — погрозила пальцем Канарейкина-Леонова, от возмущения подпрыгнув на диванчике, — ты избегаешь этого разговора уже целый месяц. Мы с Пашей лично зовем тебя отпраздновать у нас дома, почему ты упираешься? Если хочешь, можно больше никого не звать, — с надеждой произнесла. Делая большие жалобные глаза.

Все было просто, когда Кенар не был женат. В этот паршивый во всех отношениях день можно завалиться в клуб до утра, не думая ни о чем. С Пашей им всегда находилось время потусоваться вместе, в любое время дня и ночи. Сам Канарейкин будто разгонял тоску, являя собой праздник в одном лице, пусть и будучи мизантропом по натуре. Теперь все иначе. В жизни Паши появились отношения, все стало серьезнее. Он явно не пойдет с ним танцевать и пить до утра, зная, что дома беременная жена.

— Если хочешь, можете в клуб сходить, — снова повторила Кира, кладя свою руку поверх его лежащей ладони на столе. Сжал тонкие длинные пальцы, несмотря на опухшие кисти, чуть поглаживая.

— Я тебя, конечно, уважаю, Канарейкина, но, пожалуй, откажусь от столь щедрого предложения, — хмыкнул, целуя ее руку и хитро подмигивая. Сама Кира что-то недовольно пробурчала, легонько шлепнув парня по лбу.

— Канарейкина-Леонова!

— Конечно-конечно, моя госпожа, — шутливо поклонился, разлегшись на столе, сдвигая в сторону тарелки с десертами. Для Киры клубничный чизкейк, для Ярика яблочный штрудель. Пудра с него в некоторых местах осыпалась, потому Тасманов легонько сдул ее с темно-бордовой скатерти, расшитой по краям кружевом.

— Ты чего тут самца изображаешь в течке перед моей женой? — голос Павла Канарейкина раздался прямо над головой Ярика, но тот даже глаз не отрыл, лишь лениво махнул рукой другу, почувствовав, как тот в ответ трепет его загривок.

— Он не хочет с нами праздновать свое день рождения, — послышалось обиженное от Киры, наверняка еще руки на груди скрестила. — Представляешь?!

— Давай Тасманчик, — Паша пихнул друга, заставляя сдвинуться с места, освобождая пространство на кожаном диванчике, дабы мог сесть. Стон противоречия вырвался из груди, но подвинулся, пропуская друга, откидываясь на мягкую спинку и прикрывая глаза, наслаждаясь покоем.

— Все равно не буду с вами праздновать, — проговорил, не открывая глаз.

— Вот видишь!

— Ладно, Тасмантус, — хмыкнул Паша, пихая его в плечо, сплетая свои пальцы с пальцами Киры, с улыбкой смотря на недовольного Ярика. — Но от торта и надирания ушей, после не отвертишься.

— Только, чур, не как в прошлый раз, ты едва не сделал меня Дамбо!

— А это, друг мой, — схватил свободной рукой ухо зашипевшего Ярослава, и потянул на себя. — Чтобы лучше слышал! — рявкнул, резко отпуская, злорадно хихикая. Вести себя, как взрослые самостоятельные мужчины? Не в отношении друг с другом, потому никто особо и не удивлялся, особенно Кира, только посмеивающаяся над этим. В конце концов, на работе, в обществе тот же Паша был сама серьезность, но все что касалось домашних, родни или друзей, он оставался самим собой. Тот же иронично-саркастичный немного бесшабашный Кенар.

Вот только в случае Ярика, тот везде был, как ребенок. Что, собственно, никогда не отрицал.