Скажи, что любишь (СИ)

Иногда мне хочется порыдать, но я запрещаю себе это делать. Иногда мечтаю позвонить ему сама и просто поговорить. Ни о чем. Но знаю, что он сошлется на занятость, прикрывая ей нежелание вести скучные беседы. Иногда наоборот хочу позвонить и сказать ему, что он конченый мудак. Но это было бы неправдой.

Смолин не плохой. Просто не мой. Вот и все.

Месяц пролетает будто в бреду. Я плыву по течению, едва успевая отмечать очередной день в календаре, и окончательно прихожу в себя только накануне важной даты.

Вот и все. Рубеж.

Море помогло, но полностью залечить раны ему не по силам. Пора возвращаться. Мой рейс поздно вечером, а в столицу я прилетаю уже за полночь, вызываю такси и еду домой. И только на полпути до меня доходит, что я по привычке назвала наш со Смолиным адрес. Адрес дома, в котором для меня больше нет места.

— Простите, — виновато улыбаюсь водителю, — я ошиблась с адресом. Мне нужно совсем в другую сторону.

Ловлю быстрый недовольный взгляд через переднее зеркало и жму плечами. Что ж, бывает. От дурных привычек не так-то просто избавиться.

Квартира встречает меня пустотой и запахом средств для уборки. Я заранее попросила подругу, чтобы та организовала службу клининга и привела мою берлогу в порядок. В итоге кругом чистота, порядок…и холод. Мне пока не уютно здесь, не получается осознать, что теперь это место – мой дом. Поэтому сплю прямо в одежде, плюхнувшись на неразобранный диван. Завтра я заберу свои вещи у Кирилла, а пока так.

Утром меня будит будильник. Он истошно вопит и бесит так сильно, что хочется швырнуть в стену, но вместо этого я лишь раздраженно хлопаю ко кнопке и иду в душ. Потом долго крашусь и привожу себя в порядок.

Обычно девочки хотят быть самыми красивыми на своей свадьбе, я же хочу быть самой красивой на собственном разводе. Тщательно замазываю темные круги под глазами, крашу ресницы так, что они становятся похожи на хлопушки, блеск на губы.

Я красивая. И отражение в зеркале это равнодушно подтверждает. Даже при большом желании не догадаешься, какая свалка у меня внутри. Разве что взгляд немного грустный. Хотя с чего ему быть веселым-то?

К назначенному времени я вызываю такси и еду в ЗАГС. Сижу на заднем сиденье, тереблю ремешок сумочки и не могу справиться с сердцебиением.

У меня развод на носу, вот-вот появится новый штамп в паспорте, а меня трясет от одной мысли, что я сейчас увижу его!

Вот не дура ли?

Дура…

В этом убеждаюсь, когда захожу внутрь и в конце коридора возле окна вижу фигуру Смолина, затянутую в костюм стального цвета. И тут же внутри все крошится, разлетается в хлам, с треском ломается на части.

Я соскучилась по нему. По человеку, для которого никогда ничего не значила.

Во рту снова горечь. К счастью, за этот месяц токсикоз утих, и я уже не бегу блевать от каждого волнения, но в животе крутит. Я невольно прикрываю его ладонью, но тут же отодвигаю руку в сторону, боясь выдать себя опрометчивым жестом.

— Привет, — подхожу к нему с ничего не значащей улыбкой.

Смолин оборачивается на мой голос, окидывает меня взглядом с ног до головы и кивает в знак приветствия.

— Как дела?

Зачем я спрашиваю? Можно подумать, он скажет правду.

— Отлично. А у тебя?

А у меня через жопу.

— По-разному.

— Готова?

— Давно.

Джентльмен в нем неубиваем. Привычным, выверенным жестом Кирилл предлагает мне локоть, и мне не остается ничего иного, как принять предложение. Мы под руку идем в кабинет, где нас разведут, и я малодушно прошу, чтобы этот путь был долгим. Мне хочется еще немного ощущать его тепло под своей ладонью.

Спустя полчаса мы уже стоим на крыльце ЗАГСа и смотрим в разные стороны.

Вот и все, наш недолгий надрывный брак остался в прошлом. Нужные подписи поставлены, штампы тоже, дверца золотой клетки открыта.

Не скажу, что ампутация прошла безболезненно, но… небеса не рухнули мне на голову, сердце, бешено сокращающееся в груди, так и не разорвалось, да и вообще мир не изменился. Наоборот, утренние облака рассосались и вышло яркое солнце.

Наверное, это хороший знак.

У нас обоих были выключены телефоны, и Смолин включает первым.

— Твой отец не сдается, — с легкой ухмылкой разворачивает телефон, и я вижу на экране десяток пропущенных.

— Пожалуй, я пока потерплю без связи.

Сейчас не то настроение, чтобы слушать очередные угрозы и упреки. Как-никак жить заново начинаю.

— Ты на работу?

Кирилл неопределенно ведет плечами, и я расцениваю это как не желание отвечать на вопросы посторонних. Что ж, он в своем праве.

— Я сейчас поеду домой…к тебе, — тушуюсь под пристальным взглядом, — Надо собрать вещи. Когда буду уходить, ключи оставлю на тумбочке, дверь захлопну. Я быстро. Обещаю…

Не успеваю договорить, а Кир уже спускается со ступенек, и не оборачиваясь, произносит:

— Идем. Я тебя отвезу.

— Не надо. Я сама.

— Идем.

На этом наш спор заканчивается.

Оказаться с ним в одной машине – это совсем не то, что нужно в данной ситуации, но я не могу отказать себе напоследок в таком мучении. Пусть еще немножко поштормит, поболит, а потом начну отвыкать.