Скажи что-нибудь хорошее

– Нет, я уже… то есть… все… Я в кафе наверху. Хотите, я вас кофе угощу?

«Смешная, – подумал Пашка, – пойду посмотрю на чучело. Может, ничего…»

– Жди там, трубку не клади, чтобы я тебя увидел. Иду.

Чучело оказалось очень даже симпатичным. Наивные карие глазки, пухлые губки, блондинка с длинными волосами, словом, такая, как надо. Пашка заплатил за кофе и за мойку, проводил девушку Марину до машины. На следующий день позвонил, сводил в клуб, и, кажется, неплохо чпокнулись. В принципе он мог бы повстречаться с ней и дольше, но ровно через неделю, когда Марина уже признавалась в любви и подозрительно яростно хотела родить ребенка, Пашка поехал на другую автомойку. Она была ближе к офису и удобней. На сей раз в непосредственной близости от его БМВ раскорячился голубой «фольксваген» с номером телефона под стеклом. Шило ржал как подорванный. Вот умницы, вот молодчинки! Длинные бабские языки все портят. Трюк простой и действенный, но когда его начинают исполнять коллективно, это становится неинтересно. В этот раз Шило пошел на принцип и дождался в магазине, пока голубоглазая высокая блондинка с пухлыми губками и, вероятно, с другим именем сама отъедет от неудачно выбранного места рыбалки. Марине он больше не звонил. А когда та объявилась сама, жестко послал ее на автомойку. Вместе с будущими детьми.

Нет, не того он искал в женщине. Все, что ему было нужно, он встретил в глухомани, в лесу, в месте, куда люди приезжают либо выжить, либо умереть.

...

Я понял, что один человек имеет право СМОТРЕТЬ НА ДРУГОГО СВЫСОКА только тогда, когда он ПОМОГАЕТ ЕМУ ПОДНЯТЬСЯ. (Габриэль Гарсиа Маркес)

23. Матвей

Ночевка в уютной комнатке зеленого домишки, вкусный хрустящий горячий каравай с кружкой молока на столе, чистая пижама, доброжелательная и смешливая хохотушка Тамара, горячая ванна, новая одежда, чуть на вырост, – все это повергло Матвея в пучину сомнений. Он чуть было не принял решение остаться у тракториста навсегда. Василий мог дать Моте все то, о чем тот мечтал долгие годы и о чем старался не разговаривать с товарищами по школе. Мотя с первых минут пребывания в доме Василия почувствовал, что у него как будто есть семья. Он даже представил на минуточку, что Тамара его мать, а Василий – отец. Ему почему-то захотелось, чтобы Тамара работала школьной учительницей, профессия отца-тракториста вполне устраивала, такими родителями можно гордиться!

«Вот оно что! – размышлял он, – оказывается, вовсе не нужно родиться и жить в одном месте, чтобы полюбить человека, как своего близкого родственника, как отца, мать или сестру. – Тут он вспомнил монстра Светку. Услужливая память грубым тычком напомнила Матвею, что он должен много чего сделать. – Ладно, монстр ни в чем не виноват, – подумал Мотя. – Не уеду в Москву, пока не увижу, что Виктор не обижает Светку».

Мотя задержался у гостеприимных хозяев почти на неделю. За это время он три раза наведался в отчий дом. Обстановка там была неспокойной, во всяком случае, подглядывая в окна и подслушивая, Матвейка понял, что Виктор и Зойка по-прежнему не расстаются с бутылкой, ругаются, матерятся, где-то бегает монстр Светка, которая живет сама по себе. «Ладно, хоть не лупит ее», – думал Матвейка.

Ему ни капли не хотелось попасть внутрь. Чужие люди – Василий и Тамара – стали ему за неделю намного ближе и дороже, чем родная мать. Без Ивана дом для Моти умер, а Виктора с его противными слезящимися глазами Матвей ненавидел все сильнее. Его терзала мысль, что этот гнилой человек вытеснил из собственного дома деда, занял его место, не имея никакого права даже стоять рядом с ним.

Как-то раз, вернувшись в свой новый приют, Матвейка сообщил Василию:

– Ну что, поеду я дальше…

Тамара в это время хлопотала на кухне, накрывая на стол.

– Как это «поеду»? – Похоже, Василий искренне расстроился. – Тамар, слышь, парень хочет от нас уезжать.

Из кухни послышался грохот. Видимо, Тамара уронила тарелку. Она вошла совершенно ошарашенная, с осколком разбитой посуды в руке.

– Ты что, Матвейка, нельзя сейчас уходить.

– Почему нельзя? Мне нужно, хотя мне и хорошо у вас.

– Неспокойно что-то вокруг. Вон в Алексеевке дом вчера сгорел, даже пикнуть никто не успел.

– Ну и что, Алексеевка далеко. Мало ли домов горит? Дело такое – вспыхнул и сгорел. Может, окурок кто бросил, – спокойно отвечал Мотя, уставившись в пол.

– Нет, – вступил в разговор Василий. – В доме хозяина не было, он у бабы своей напротив живет. Поговаривают, поджег кто-то. Видно, нажил врагов мужик. Дом поджечь – последнее дело, у хороших людей хаты просто так не горят. Пускай спасибо скажет, что на соседние дома огонь не перекинулся, а то и нынешний сгорел бы.

– Это нельзя, вдруг там дети маленькие… – вмешался Матвей.

– И то правда. – Василий завершил разговор о пожаре.

На Мотином лице отразилось облегчение. Он вздохнул и добавил:

– Ну так я пойду завтра. Я к вам приезжать буду.