Скажи что-нибудь хорошее

Слова про учебник убедили пацана. Шило не счел нужным рассказать, что его запас знаний итальянского взялся вовсе не из учебника. Просто среди девушек, которые попадались на пути отборного самца по кличке Шило, случались и итальянские подданные. А также швейцарские, польские, прибалтийские и даже филиппинские. Впрочем, с филиппинкой сексуальный опыт получился не очень удачным. Девушка оказалась очень хозяйственной и решила зимой помыть кованый балкон в резиновых перчатках. Результат был плачевным: руки примерзли к железу и кожа с ладоней отодралась вместе с латексом. Девушка по имени Нэнси целый месяц не выходила на мороз и носила повязки с соком алоэ, а как только руки зажили, срочно собралась и уехала домой, прихватив с собой все, что смогла увезти из Пашкиного загородного дома. Пашке было не жалко. Он чувствовал себя ответственным за временную потерю трудоспособности филиппинской девушки. Тем более что у нее на родине случилось наводнение, и родственникам материальная помощь была очень кстати.

Конечно, Валентине Шило не собирался рассказывать таких подробностей. ОН направился в главный дом, чтобы проведать Евгению.

...

Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше (Габриэль Гарсиа Маркес) .

29. Матвей

Утром в камере предварительного заключения Мотя проснулся от дикой ноющей боли и не поверил, что рука может за одну ночь вырасти до таких размеров. Она превратилась в огромное бревно, прикосновение к которому отдавалось резкой болью во всех частях тела. Само бревно, когда его не трогали, противно ныло и отказывалось подчиняться командам мозга.

В девять часов Матвейке принесли завтрак. Он без энтузиазма поковырял клейкую кашу и отставил тарелку. Пожилая женщина с двумя черными пеньками вместо зубов и малюсенькими заплывшими глазками, по совместительству уборщица и подавальщица, забирая тарелку, недовольно сморщилась.

– Что, не понравилась тюремная еда? То-то же. Сначала натворят дел, а потом носы воротят. – Продолжая ворчать, она закрыла камеру на замок.

– Подождите, теть! – окликнул ее Матвей. – Мне, наверное, врача нужно.

– Не знаю я, где взять врача. Подожди старшого, он вызовет. – Она пошамкала беззубым ртом и удалилась.

Мотя очень надеялся, что в отделении работает кто-то постарше Каморкина. Не может быть, чтобы на весь район был только один участковый, он же следователь, он же начальник отделения. Оказалось, может.

Старшина Каморкин появился через полтора часа и первым делом вызвал к себе подозреваемого Орлова. Точнее, сам пришел за ним в камеру. Увидев руку Матвея, он как-то съежился, будто испугавшись.

– Чего это ты с рукой сделал? – спросил Каморкин, изображая удивление.

– Это не я.

– А кто? Я, что ли? – Наглость участкового не имела границ.

– Какая разница, кто… Больно. Можно мне к врачу?

Старшина задумался.

– Можно, конечно, можно. Только учти: ты сам ударился и повредил руку! Иначе со второй будет то же самое. Уяснил?

– Уяснил, – ответил Мотя.

Каморкин сам отвез Матвейку в больницу, где ему наложили гипс и сделали обезболивающий укол. Старшина был предупредителен и даже помог Матвею сесть в милицейский «уазик», видимо, ему было не по себе за вчерашний взрыв агрессии и жестокости.

– Давай, инвалид, забирайся в машину. Еще пару ночей в КПЗ проведешь, потом доставлю тебя в город, со следователями пообщаешься, а потом… Потом судья решит, куда тебя девать и что с тобой делать. Понял?

– Понял, – кивнул Мотя. Ему было не до разговоров, голова разрывалась на части от боли в руке, хотелось спать, никого не слышать и ни о чем не думать. В данный момент Моте было абсолютно наплевать, что будет с ним завтра или послезавтра. Только бы не чувствовать эту проклятую боль.

Парень спал ровно сутки, а когда открыл глаза, подумал, что последние несколько месяцев жизни ему приснились. Больничная палата, белые стены, белый потолок, запах хлорки… Он бы не удивился, увидев рядом с собой медсестру Феню. Вспомнив о ней, Матвей понял, что соскучился. Ему очень захотелось увидеть милую Аграфену сидящей в ногах его кровати. Мотя перебрал в памяти всех своих товарищей по больнице. Интересно, чем они сейчас заняты? Помнят ли его? Долго ли искали после побега?..

Нет, этот госпиталь отличался от районной клиники. Кровати были заправлены по-другому – слишком аккуратно, как-то по-военному, и народу не так много, как в той больнице, в которой Матвейка лежал после побоев Виктора. Еду привозили на тележках и раздавали очень быстро. Так же быстро собирали тарелки, невзирая на «успел-не успел». Мотя так хотел попробовать аппетитный яблочный пирог с коричневой корочкой, посыпанной жженым сахаром. Он отставил его в сторону, чтобы насладиться после обеда. Дежурный санитар одним движением скинул пирог в мусорный мешок и отреагировал на Мотин протест довольно вяло.