Скажи что-нибудь хорошее

Мотя знал про Циклопа еще из рассказов нянечки в медблоке, он знал, что от Циклопа отказались родители, сдав его в детский дом в возрасте полутора лет. Еще Матвей знал, что Циклоп был одержим чувством мести и, сбежав из приюта, первым делом отправился вершить справедливый суд над предателями. От бабки Циклоп получил сведения, что родители отказались от него из-за того самого родимого пятна, они считали парня порождением дьявола и относили свои неудачи, болезни и безденежье к присутствию сатаны в их жизни. Поэтому и решили избавиться от него простым способом – сдать в детский дом. Собственно, Циклоп не хотел делать биологическим родителям ничего плохого: его целью было просто написать на лбу каждого из них некий символ, похожий на глаз. Он не собирался убивать или калечить родителей, он хотел аккуратно выжечь у каждого из них на лбу клеймо, которое стало причиной ненужности маленького ребенка. Для того чтобы привести людей в состояние покоя, Циклоп знал только одно средство. Водка с клофелином работала безотказно, когда от клиента требовался крепкий и продолжительный сон. Понятно, что не совсем здоровый. Если бы не забежавший на огонек собутыльник, все прошло бы как по маслу…

Матвейка в глубине души даже сочувствовал Циклопу, который пострадал из-за такой ерунды, как отметина на челе. Будь у него другие родители, могли бы причислить его к священным жрецам и поклоняться пятну всю жизнь или вообще наплевали бы на это пятно и воспитывали ребенка в любви и ласке… А теперь вот.

– Пострашнее, значит? Ну, раз отгадал, тогда просто пендель?! Подходи, умница, и поворачивайся ко мне задом. – Для Циклопа вопрос был решен: еще одна шестерка не помешает, дел в колонии много, работать заставляют, кормят плохо, надзиратели слишком строги…

Матвей сделал еще шаг и остановился:

– Да ладно, чего там пендель, давай бей так, в лицо! – Для Матвейки сильная сторона противника оказалась напротив левой руки, главной и здоровой. Правая еще не очень хорошо двигалась.

– Да мне все равно. – Циклоп понял, что спасовать перед лобовой атакой – проявить слабость перед пацанами. – Он успел только замахнуться ногой и сразу после этого издал протяжный вой от удара пятой точкой о каменный пол. Дальше – дело техники. Несколькими болевыми приемами Матвей уговорил Циклопа прилюдно извиниться и пообещать, что его, Мотю, оставят в покое. Пацанская братва дружно и согласно замычала и закивала в ответ на просьбу Циклопа. Мотя приобрел статус независимого и одновременно консультанта Циклопа.

Тот, оказывается, тоже кое-что знал про Мотю.

– Знаю, почему ты такой борзый, – сообщил Циклоп после перемирия.

– Почему? – Матвейка искренне удивился.

– Да ты же потомственный. Считай, в законе. Дед у тебя сидит чуть не по мокрому? Предупреждать надо!

32. Георгий

– Эй, плакса! – тихонько позвал Пашка, проводя пальцем по засохшим соляным бороздкам. Его лицо было так близко от Валиного, что он чувствовал тепло ее дыхания. От Валюши исходил нежный, немного травяной, какой-то детский запах, Пашке хотелось вдохнуть и носить его с собой. Он еще несколько раз нежно провел пальцем по Валюшиным щекам. Она улыбнулась и, не открывая глаз, схватила его руку и прижала ее к щеке. Не отпуская руку и не поднимая ресниц, она радостно прошептала:

– Проснулся? Ну наконец-то!

Пашка, не помня себя от радости, замер в ожидании. Он не знал, что делать, точнее, не знал, что делать с Валюшей в данной ситуации. Рука так и застыла на Валиной щеке, накрытая сверху ее маленькой теплой ладошкой. Шило аккуратно погладил свободной рукой Валину макушку.

– А что, – спросил он, стараясь говорить как можно тише, – я долго спал? Такое чувство, что меня накормили ядовитыми грибами… Как это я так отъехал невзначай…

– Глупый ты, глупый! – Валя зажурчала своим неповторимым смехом. – Тебе говорят, а ты будто ничего не слышишь или не хочешь слышать. Поэтому и попался!

– Как это «попался»? – Пашка занервничал, он не любил, когда его подставляли. То есть конкретно не любил. Он даже освободил руки и встал. – Кто это меня поймал?

Валентина опустила босые ноги на пол и зябко поежилась. Потом зевнула, прикрыв ладошкой рот, и сладко потянулась. «Вот нервы мне мотает, прямо тянет из меня жилы». Пашка испытал острое чувство желания и сжал кулаки до боли, чтобы избавиться от него. Он принял независимую позу – прислонился к стене и скрестил руки на груди. «Ладно, если ты такая умная, теперь сама ищи подход, попробуй». Шило чувствовал, что женщина потеплела, оттаяла и, судя по всему, была готова принимать ухаживания.

Валя оставалась спокойной и безмятежной: