Скажи, что ты видишь (СИ)

Северус поднимает палочку, старается держать голову холодной, не дает панике вырваться наружу.

— Вулнера санентур, — произносит он, проводя палочкой над ее рубашкой, постепенно окрашивающейся в алый.

Палочка трещит, из нее вырываются искры, она начинает дымиться. Это не его палочка, она не может выдержать заклинание его собственного изобретения. Она не слушается его.

Она его не слушается!

— Теперь все поверят нам, — смотрит она на Северуса и старается улыбнуться.

— Гермиона… — он пытается снова использовать заклинание.

Палочка треснула, магия уходит из нее. Она ни на что не годна. Северус сглатывает. Пожалуйста!

— Северус, — едва слышно произносит она. — Я не справляюсь.

Боль начинает плавить все тело, от нестерпимости глаза начинает жечь от слез. Гермиону трясет, все тело постепенно становится огненным шаром.

— Тебе и не нужно, — снова выставляет он палочку.

Пытается. Пытается снова. Глотку сдавливает страх. Руки начинают дрожать сильнее. Он сглатывает.

— Я рядом, — смотрит он на нее. — Только глаза не закрывай, обещаешь?

Она кивает, сжимая зубы. Боль горит в ней все сильнее.

— Хорошо.

«… в мире моих детских грез… есть луг…»

Она смотрит на то, как он пытается что-то сделать. Видит только его лицо и больше ничего. В ушах шумит пульс. Ноги немеют.

— Проклятье, — старается он снова. — Смотри на меня, Гермиона. Смотри на меня.

«… там ветер играет ветками дерева, рассыпая блики света по глади пруда…»

Где-то вдалеке слышится топот ног. Гермиона слышит рев Гарри, голос Кингсли.

— Палочка! — рычит Северус. — Мне нужна моя палочка!

Он смотрит на нее, обхватывает руками ее лицо.

— Не засыпай, Гермиона. Только не засыпай!

«… а дерево высокое, большое и одинокое… бросает на траву широкую тень…»

В глазах мелькают вспышки, тело больше не принадлежит ей, она уже не чувствует что-то теплое под своей ладонью. Кругом гул голосов, их крики.

— Мою палочку!

— Гермиона!

Она истекает кровью.

«… и в этой колыбели, где хранится все, что дорого моему сердцу, я берегу воспоминания о тебе…»

Перед глазами мелькают красные пятна, боль становится настолько невыносимая, что слезы жгут глаза, и тонкие прутики катятся из уголков глаз, стекают по вискам и путаются в волосах.

Она сжимает зубы. Так холодно.

— Не закрывай глаза! — требует Северус. — Не закрывай, моя душа, не закрывай!

«… когда я буду мерзнуть в трясине реальности, вдали от твоих любящих глаз…»

Гермиона хочет убежать с ним отсюда, убежать от смерти, ведь она говорила ему. Она говорила ему, что надо уходить.

— Говори со мной! — кладет он ее голову к себе на колени, склоняясь ниже. — Ну же, Гермиона! Скажи мне, что ты видишь!

«… я вернусь в мой мир, закрою глаза и лучшим утешением мне будет то, что я знаю тебя…»

А вокруг пахнет дождем, луговыми цветами и солнцем. Она с дрожью вздыхает.

— Тебя.

========== 16. ==========

Комментарий к 16.

Читать с: Saturn - Sleeping At Last

Говорят, мертвые люди получают больше цветов, чем живые, потому что сожаление сильнее благодарности.

Это в некоторой степени правдиво, не просто же так монументы ломятся от пышных букетов, а на похоронах все пестрит белоснежными или красными бутонами.

Гарри все равно считает, что это не так.

Потому что кругом цветы, много цветов. Живых, ярких. Аромат которых чувствуется почти за версту, если стоять по ветру. Сегодня теплый день. Солнечное тридцатое октября так и манит высунуть нос из дома и поскорее забраться под шатер, присоединившись к остальным.

Гарри кладет на руку тарелку с сэндвичами и направляется к входной двери, на мгновение бросив взгляд назад. Магические часы семейства Уизли снова работают, и фотографию Фреда никуда не убрали. Просто теперь наконечник его стрелки показывает на «Дом», а улыбчивое лицо близнеца наблюдает за жителями дома.

Гарри выходит на улицу, щурясь на солнце. Давно он не надевал костюм и галстук, но сделать приятное миссис Уизли в ее день рождения хотелось всем, поэтому не только Гарри был нарядно одет, но и все обитатели дома и каждый гость праздника.

Поставив тарелку на стол, Поттер наблюдает за тем, как множество гостей стоят возле стола с закусками, активно переговариваясь. Здесь так много улыбок, так много смеха и объятий. Такие встречи кажутся самым лучшим лекарством, какое только может быть на свете.

Особенно после всего, что произошло.

Магической Британии наконец удается проснуться. Семьи воссоединяются, дети возвращаются домой, Святой Мунго закрывает свои двери с удовольствием, и мадам Помфри с радостью возвращается на пост медсестры в родной сердцу Хогвартс.

Школа открывает первого сентября свои двери, за лето стены замка восстанавливают, заботливые руки преподавателей наводят прежний уют, а пост директора занимает уважаемая всеми Минерва Макгонагалл, потому что она этого достойна.

Послевоенная жизнь наконец сдвигается с мертвой точки.

— Это ставьте поближе к краю, — указывает Джинни рукой, продолжая руководить процессом.

— Как скажешь, — кряхтит Невилл, едва удерживая в руках ящик с шампанским.

— Все можно сделать проще, — взмахивает палочкой Полумна.