Скажи герцогу «да»

— Три месяца?! Прошу прощения, но я забираю ее отсюда.

Дженис решительно прошла к двери, которую миссис Пул никогда не открывала при ней, и взялась за ручку.

— Вам не придется мне помогать. А его светлости я скажу, что вы делали все возможное, чтобы его распоряжения выполнялись.

— Вам помогать никто не станет: прислуга не захочет лишиться работы.

— Очень жаль, но понять их можно. У меня имеются и собственная служанка, и компаньонка, так что в случае необходимости помощь есть кому оказать. — Дженис открыла дверь и заглянула в каморку, где стояла лишь узкая койка и комод с зеркалом. — А где кресло ее светлости? То, что на колесиках?

— Не скажу, — проворчала миссис Пул из-за спины. — А ваши служанка и компаньонка в конюшне. Я сама видела в окно, как они шли туда.

Посмотреть на щенков, разумеется.

Дженис сразу же вспомнила о мистере Каллахане и задумалась: когда же он вернется?

— Что ж, придется сходить за ними. — Дженис закрыла дверь в каморку. — Но я обязательно найду это кресло и вывезу ее светлость отсюда без вас, миссис Пул. Вот так-то.

Сиделка скрестила руки на груди.

— К тому времени как вы приведете свою служанку и компаньонку, она опять уснет. Так что не стоит и беспокоиться. Кроме того, я скажу его светлости.

— Прекрасно. — Дженис коротко рассмеялась. — Говорите. А когда сегодня ляжете спать… вон там, — мотнула она головой в сторону каморки, — то спокойно уснете с чувством выполненного долга.

— Вот именно. — Тон сиделки был полон самодовольства.

— Завтра все повторится: вы снова вернетесь сюда, в эту спальню, где и просидите целый день. Как всегда. Вы такая же заключенная, как и герцогиня.

— Ничего подобного.

— О, простите! Вы правы. У вас же отдельная камера…

Губы миссис Пул вытянулись в тонкую линию.

— И что в этом плохого?

— Остальные слуги теснятся на чердаке, ведь так? Бедняги. Все время вместе… смеются, шутят, разговаривают. Это просто ужасно. Куда как лучше сидеть здесь, где не с кем поговорить, кроме как с вашей подопечной, но вы ее игнорируете.

Миссис Пул глубоко вздохнула, едва сдерживая гнев.

— Вы с-с-сказали дос-с-статочно, миледи.

— Я все не могу понять, чего вы так боитесь. — Дженис вскинула голову. — Нервничаете из-за этого свиста? Но когда слышишь его постоянно, то и замечать перестаешь.

— Как вы с-смеете говорить об этом? — Теперь в речи сиделки проявился резкий местный акцент. — Вы с-слышали: ее величеству он не нравится.

Дженис покачала головой:

— С ней вам приходится нелегко, верно? Но готова спорить, что когда она становится самой собой — вдовствующей герцогиней, — то никогда не заговаривает об этом с вами.

Сиделка помедлила, прежде чем ответить:

— Да, никогда.

— Поверьте, миссис Пул: я вовсе не нахожу ваш свист отталкивающим, — а когда вы улыбаетесь, как, например, сегодня, совершенно о нем забываю.

Женщина подошла к окну и, посмотрев во двор, вздохнула:

— Ес-сли бы все были такие, как вы… Предс-с-ставляю, как они будут с-смеяться надо мной, другие с-слуги.

— Может, вам самой отнестись к этому с юмором? Моя служанка, Изобел, сказала, что вам здорово повезло, раз вы способны целый день петь как птичка. Вы же всегда сердиты…

— Легко ей говорить. — Квадратная спина миссис Пул мелко задрожала.

Дженис медленно подошла к сиделке и коснулась плеча:

— Я уверена: вам хватит смелости меня поддержать. Вы и сами станете чаще улыбаться, когда пообщаетесь с другими обитателями дома. А уж вдовствующая герцогиня непременно это оценит.

Миссис Пул повернулась к ней лицом и тихо произнесла:

— Я об этом подумаю.

— Хорошо. — Дженис улыбнулась. — А теперь наберитесь храбрости и скажите, где кресло на колесиках. Уверяю вас, что герцог ничего не узнает: я скажу, что сама его нашла и что вы страшно протестовали, когда я вытаскивала герцогиню из постели.

— Такая тощая малышка, как вы, не с-сможет проделать это с-самос-стоятельно. — В голосе сиделки не слышалось ни злости, ни желания оскорбить.

— Вы ошибаетесь! — весело воскликнула Дженис. — Я росла с тремя братьями, так что по деревьям лазила как кошка. А мешок картошки поднимаю с легкостью.

— Да чего уж там… помогу, — проворчала миссис Пул.

От радости девушка едва не подпрыгнула.

— С-сейчас вернус-сь. Кресс-сло внизу, в холле. Почитай, год там с-стоит, с-с тех пор как переехали сюда из вдовьего дома. Она же легкая как перышко, и я переношу ее из кровати в ванну на руках.

Бедная-бедная леди Холси! Целый год не выходить из спальни!

Когда миссис Пул вышла, Дженис подошла к герцогине.

— Сейчас мы поедем в другую комнату. Из нее открывается изумительный вид. Окна там высокие, от пола до потолка. Вы сможете увидеть заснеженный сад, а за ними — прекрасный выгон в окружении деревьев.

— Вы говорите о моей прежней гостиной… — произнесла герцогиня с удивлением и некоторой долей восторга.

Дженис приободрилась: ее престарелая союзница, похоже, испытывала радостное волнение, — но, как оказалось, преждевременно.

Герцогиня заколебалась и медленно покачала головой:

— Нет. Я передумала. Я еще не готова. И никогда не буду готова.