Скажи, Лиса!

– Алиса, у нас хлеба совсем нет. Может, в магазин сходить? Купить к маминому приходу?

Вроде бы: захотел, так сходи. Чего у меня-то разрешения спрашивать? Будто я запретить могу взрослому мужчине куда-то идти.

Но начинаю предполагать, что это Толик так контакты налаживает, старается избавиться от разделяющей нас нелепой напряженности. Поэтому сдерживаюсь и отвечаю вежливо:

– Ну, если нетрудно. Но лучше, наверное, маме позвонить. Вдруг она тоже по дороге с работы в магазин зайдет.

Вот так мы обычно и общаемся. Только с приходом мамы процент неловкости и отчужденности в наших отношениях постепенно снижается, как температура у выздоравливающего, и мы более-менее становимся похожи на нормальную дружную семью.

Мама у нас – связующий элемент, но без нее – полное недоразумение.

Все не так.

По дороге в школу увидела двух людей. Оба – молодые парни, хотя точно утверждать не могу. Я наблюдала издалека, деталей разглядеть не могла, к тому же они оба были в капюшонах, надвинутых чуть ли не на глаза.

Парни шли по улице, перпендикулярной моей, навстречу друг другу. Не слишком медленно, но и не очень быстро. Ровно и безучастно. Как все люди в это время суток, направляясь на работу или на учебу. И невозможным казалось предположение о том, что они знакомы или чем-то связаны.

Они поравнялись на мгновение и не сбавили шагу, прошли мимо друг друга. Вроде бы равнодушно. Но я заметила, как в момент встречи соприкоснулись их руки. Молниеносное выверенное движение, даже темп ходьбы не сбился ни на чуточку, но что-то успело перекочевать из одной ладони в другую.

Что-то?

Я словно споткнулась, замерла на секунду и потопала дальше. А на душе стало еще более мерзко, чем было.

Все не так!

Светка стала непривычно немногословной. Не трындит целый день о происшествиях и проблемах своей жизни, будто мы стоим на разных берегах, и нет смысла надрывать голосовые связки, чтобы докричаться.

– Свет! Ты чего такая? У тебя что-то случилось?

Светка пожимает плечами, мотает головой.

– У меня? Абсолютно ничего.

Отводит глаза, но потом все равно поворачивается.

– А что это тут Фокина плела о каком-то твоем сводном брате? У Толика есть сын?

Я делаю вид, что готовлюсь к уроку, озабоченно роюсь в сумке.

– У Толика? Сын? Нет у него сына. Женат он вроде был, а вот детей у него не было.

– А чего ж тогда Фокина… – пытается докопаться до истины Светка.

– Словно ты Яну не знаешь? Вечно несет всякую ерунду!

Я пытаюсь возмущаться искренне, убедительно. Светка согласно кивает и отворачивается уже окончательно, убедившись, что правды от меня не добьешься. На этот раз она догадывается: я от нее что-то скрываю. И не понимает почему – мы же подруги! – и обижается, хотя и старается этого не показывать. Но я вижу в ее взгляде, в ее неестественной неразговорчивости ясный упрек:

«Ну ладно! Раз ты молчишь, я тоже буду молчать. Видимо, я недостаточно хороша для твоей искренности».

Нет! Не расскажу! Все равно не расскажу!

Лучше при первой же возможности познакомлю ее с Грачевым. Если он объявится. Нет. Не буду ждать, когда он объявится. Больше не могу. Я сама его найду.

Долгая дорога в учебную часть

После школы отправилась не домой, а в грачевский колледж. Пока доехала, у них там тоже закончились занятия. Из дверей хлынула толпа.

Очень хорошо! Постою и подожду – вдруг он выйдет!

Я приняла самый независимый вид и пялилась на двери не в упор, а краем глаза, типа: «Все равно мне делать нечего. И смотреть больше не на что!»

Я, кстати, не единственная на улице стояла. Некоторые, выходя, не торопились расставаться и останавливались тут же, то по двое, то по трое. Так что я не очень выделялась, поэтому и удивилась, услышав:

– Эй! Ты кого-то ждешь?

Я обернулась.

Естественно, мальчик. Вполне приятный. Невысокий, без шапки, не с короткой стрижкой, а с довольно длинными густыми вихрами, то ли слегка кучерявыми, то ли чересчур растрепанными.

Я не расплылась в умильной улыбке, критично усмехнулась:

– А ты что, в колледже всех знаешь?

Он не обратил внимания на мою неласковость, – может, ничего другого и не ожидал? – остался приветливым.

– Да нет, не всех, конечно. Но вдруг того, кого ты ждешь, знаю.

Я назвала:

– Грачев. Тимофей.

Мальчик странно улыбнулся, задумался, но скорее всего он не пытался вспомнить Грачева, а прикидывал, что меня с тем может связывать.

Версий он перебрал несколько, и каждая отражалась на его лице и в глазах. Хотя окончательно ни на одной он не остановился. Зато наконец-то сообщил нечто существенное.

– А Тимоха уже несколько дней не появлялся. Наверное, заболел. Или просто загибает.

– И как мне его теперь найти?

Я спрашивала у себя самой. Скорее, это даже был не вопрос – отчаянный вопль. И приветливый мальчик не остался к нему безучастным.

– А ты зайди в учебную часть. Спроси там его адрес.

И он объяснил мне, куда и как пройти, даже проводил до турникета, приложил к датчику свой пропуск, чтобы я могла проникнуть в здание, а напоследок все-таки не удержался, спросил: