Скажи мяу, ведьма, или Дом проклятых кошек

– Ну что, превращать тебя обратно в кота?

– Даже не думай. – И юноша помчался в кухню.

Когда Лара спустилась за ним, он уже допивал остатки вина.

– Не бойся. Наколдуем твоей бабке полный кувшин – она и не приметит.

– Я и не боюсь. Я спать хочу.

– А я – есть. – Андреас принялся по-хозяйски открывать все горшки подряд, но не нашёл в них ничего интересного. – Как вы живёте? Мало того, что вся снедь наколдованная, так ещё и невкусная.

– Я, что ли, её наколдовала? Ты хоть мышей ловить можешь…

– Терпеть не могу мышей.

– Ты же любил.

– Никогда не любил. Пойдём в ведьмину комнату книгу доставать.

Комната бабушки располагалась за кухней и являла собой ещё более печальное зрелище, чем комната Лары: мебель стояла ветхая – того и гляди рассыплется, половицы были изломаны, деревянные стены – покрыты плесенью. Недаром Лара избегала заходить в эту часть дома. Её эстетическое чувство вновь было попрано и оскорблено, к сонной заторможенности и ломоте в спине прибавилась грусть из-за несбыточной мечты о красивом доме. Хотелось крепко зажмурить глаза, чтобы не видеть этого кошмара никогда.

– Вот она, родимая, – донеслось из-под кровати.

Лара и не заметила, что, пока она размышляла о прекрасном, Андреас встал на четвереньки и снял одну из половиц подле бабушкиной кровати. Лара увидела только, как он с превеликой осторожностью достаёт оттуда книгу, замотанную в тряпицу.

– Держи. – Андреас передал её Ларе.

Она первым делом размотала книгу и подошла к окну, но юноша тут же заслонил ей свет.

– Ты запомнила, под какой половицей она хранилась?

– Разумеется, нет. Для этого есть ты.

Бывший кот состроил недовольную гримасу.

– Под самой почерневшей.

– Я запомню. – Лара пробежала глазами оглавление. – «Как превратить вино в воду»…

– Это ещё зачем? – искренне удивился Андреас. – Глупость какая, только вино понапрасну расходовать.

– «Как превратить воду в коньяк»…

– А ну открой, открой! – воодушевился он.

– Да погоди. «Как превратить воду в вино». То, что нужно. Страница двести двадцать пять…

– А коньяк?

– Да погоди ты, пьянь. Запоминай: «Ши-ги-шин-мус-ти-вей-та».

– Это для коньяка?

– Для вина!

– А для коньяка?

Лара с немым упрёком глянула на Андреаса и так же молча покинула комнату.

– Ты куда? – крикнул юноша.

– Без тебя справлюсь. Пока бабушка в городе, бояться мне нечего. – Лара наполнила водой пустой кувшин из-под вина и села за стол учить заклинание: – Ши-ги-шин-мус-ти-вей-та… – Глаза оторвались от книги. – Ши-ги-шин-мус-ти… мус-ти…

– …вей-та! – закончил Андреас, входя в кухню. – Даже я уже запомнил, ну!

– Не мешай. – Она закрыла уши руками. – Ши-ги-шин-мус-ти-ви-та…

Рядом раздался досадливый стон:

– Ох, Лара, ты так вовек до коньяка не доберёшься. Ши-ги-шин-мус-ти-вей-та. Вей-та!

С посильной помощью Андреаса Ларе удалось превратить воду в вино и коньяк, а золу – в сто новеньких гульденов. Заклинания для табака в книге не нашлось, как ни искали, и с горя бывший кот напился, забыв закусить. Не отнимая у питомца кувшин с коньяком, Лара отправила его в свою комнату, спрятала деньги и снова села за книгу.

Её внимание привлёк заголовок «Как превратить тканое изделие в платье». Минуту спустя Лара превращала в платье юбку, которую носила в детстве. А потом, изучив главы «Как изменить ткань», «Как изменить цвет», «Как изменить размер» и «Как изменить фасон», с азартом начала переделывать его по своему вкусу.

Итогом неимоверного напряжения памяти стало платье из переливчатого бархата цвета лаванды с рукавами три четверти и кружевными манжетами.

– Да в таком наряде и при дворе курфюрста появиться не стыдно…

Лара переоделась в лавандовое платье и побежала в свою комнату к единственному в доме зеркалу. Андреас спал на кровати, издавая пугающий храп. Лара взяла юношу за плечи и перевернула на бок – тот и не думал просыпаться, зато храпеть, по крайней мере, перестал.

– Даже покрасоваться не перед кем, – посетовала она, любуясь своим отражением.

Фасон платья и без корсета подчеркнул талию, а лавандовый цвет так оттенил голубые глаза, что они казались синими. Но выйти в богатом наряде было некуда, а если выйдешь – никто не поверит, что пастушка сумела сшить себе платье, достойное графини. Пойдут разговоры, ненужные толки. Да что там люди… Не дай бог бабушка увидит плод её опытов – скандал грозит невообразимый. Это платье – наглядное свидетельство её воровства, и быть ему нельзя.

Лара с огорчением цокнула языком и, переодевшись обратно в свою поношенную юбку и застиранный корсаж, провела рукой по шероховатому бархату.

– Делать нечего, придётся тебя спрятать.

Она аккуратно завернула платье в простыню и уложила на дно сундука, накидав на него побольше тряпья.

– Может быть, когда-нибудь… – с тоской вздыхала Лара, спускаясь в кухню. А потом остановилась. – Да кого я обманываю?

«Вероятность того, что мне пригодится красивый наряд, мала до невозможности. А вот вероятность того, что бабушка затеет стирку, когда я буду на выпасе, и полезет в мой сундук, велика беспредельно. И что теперь, трястись каждый раз, уходя на луг? Ну его к чёрту… Не судьба так не судьба».