Скажи мне "да"

Судя по выражению лица, она слышала последнюю часть их разговора. Кейн подавил вздох раздражения: коль скоро она здесь, ему не придется звонить ей до отлета в Феникс, чтобы объяснять, что происходит.

Но Кейн уже по опыту знал, что Лиз не удовлетворятся тем, что он поделится с ней информацией. Так оно и оказалось: молодая женщина, почти не замечая других людей в помещении и не сводя глаз с Кейна, направлялась к нему.

— Вы летите в Феникс? — с замиранием сердца спросила она, от волнения крепко сжимая тонкую цепочку, на которой висела ее сумка. — Я отправляюсь с вами.

Черта с два!

Кейн повернулся к Лиз и встретился глазами с ее умоляющим взглядом, который вместе с тем выражал решительность и упрямство. Он встал и подошел к женщине вплотную.

— Никуда вы не едете!

Мэдиген полагал, что его тон и суровое обхождение заставят Элизабет отступить, однако он ее недооценивал.

— Поеду! — настойчиво повторила она. — Я не могу не ехать!

— Леди, постарайтесь понять своей хорошенькой головкой, что это не развлекательная программа по телевидению, где прекрасно одетая женщина, — он презрительно оглядел ее элегантный черный с белым костюм, — вооруженная только своим острым язычком, может победить дюжину плохих парней! — Кейн помолчал с минуту, перевел дыхание и продолжил: — Можно попасть в неприятные ситуации. Очень неприятные. Может, начнется стрельба. Вас могут ранить или даже убить. — Однако Лиз и бровью не повела. Может, она не понимает, о чем он говорит? — Я не могу отвечать за вас.

Лиз разозлилась. Неужели ему не понятно, что у нее поставлено на карту гораздо больше того, что может поставить он?!

— Неужели вам не понятно, что мне не надо, чтобы за меня отвечали? Она украла мое дитя! Вы пытаетесь вернуть мне мою дочь. Я не собираюсь сидеть и ждать, когда зазвонит телефон и сообщат, что произошло с моим ребенком. Я не могу больше так! Я не живу, а постоянно жду!

Кейн почувствовал ее незащищенность. Он почувствовал, что жалеет Лиз и сочувствует ей. Ему нельзя было так себя распускать. Все эти чувства не для него. Он занимается фактами, реальностью. Чувства не принадлежали к реальным фактам. Мэдиген попытался воздействовать на здравый смысл Лиз.

— У меня свои правила. Я работаю в одиночку, — твердо заявил он.

- Я обещаю, что не стану вам мешать. — Элизабет подняла руку, как бы давая торжественную клятву. — Я обещаю выполнять все ваши указания. Мне нужно быть там с вами и знать, что я делаю для своего ребенка все, что в моих силах!

— Оставайтесь дома. Я буду звонить вам каждый день и сообщать, как идут дела.

Кейн лгал Лиз. Он никогда бы не стал звонить ей каждый день, но ей об этом необязательно знать. Она отрицательно тряхнула головой; темные пряди волос взметнулись у нее по плечам, и Кейн, вспомнив, как пламя свечи блестело на них, решил поскорее избавиться от этого наваждения. Он равнодушно пожал плечами и сдержанно заметил:

— Простите, но это самое большее, что я могу вам обещать. Вы не можете лететь со мной. — По голосу Мэдигена чувствовалось, что его терпение иссякает. Он продел пальцы под ремень и медленно, словно сдерживаясь, покачался на каблуках.

— Могу! — Кейн испепелял ее взглядом, но в нем уже чувствовалось растущее уважение к ее решительности, повисло тяжелое молчание.

— Итак, я не убедил вас оставаться здесь? Она крепко сжала губы:

— Нет!

Кейн покачал головой и неожиданно расхохотался. Его поразило упорство Лиз.

— А я-то пожалел вас, считая, что сестра вами помыкает! Она никогда не сможет сравниться с вами в напористости!

— Так вы разрешите мне ехать?

— Похоже, что в данной ситуации слово "разрешить" не имеет смысла. Если я не разрешу вам лететь, мне придется все время быть начеку, постоянно оглядываться через плечо и чувствовать, что кто-то дышит мне в спину. Я должен быть уверен, что вам ничего не грозит. Если вы не станете слишком мешать мне, может, я буду присматривать за вами. В каком-то смысле мне будет даже легче действовать, зная, где вы…

Лиз от радости крепко обняла его и прижалась к нему:

— Вы не пожалеете.

— Я уже жалею!

Ему хотелось освободиться от объятий Лиз. Когда они договорились о так называемом сотрудничестве, Кейн сразу же решил, что между ними не должно быть никаких контактов. Но сейчас события развивались самым невероятным образом: Кейн не снял ее рук со своей шеи; вместо этого он крепко обнял Лиз. До самого Судного дня Кейн не мог бы сказать, кому из них принадлежал первый поцелуй. Он ли поцеловал ее, или она прижалась к нему губами?! Кто знает! Ему оставалось считать, что ее поцелуй выражал благодарность, а его — раздражение! Кейн повторял себе, что он чувствовал только одно. Злость! И ничего больше. Злость на то, что Лиз загнала его в угол…