Скажи мне, где я

– Ну, за это ты должна быть благодарна. Ты не готова к настоящему мечу.

Сердито сжимаю деревянную рукоятку.

– Готова, – упрямо возражаю я.

– Нет. А судя по тому, как ты сейчас себя ведешь, я не думаю, что ты готова к какому бы то ни было мечу вообще. Даже деревянному.

Я закатываю глаза, а он бьет по моему клинку своим, снова отправляя его в полет. Я открываю рот, чтобы начать возмущаться, но не успеваю сказать ни слова – папа поднимает мой тренировочный меч и идет к дому.

– Эй! – кричу я и бегу за ним. – Отдай!

– Отдам, когда будешь готова. – Его невозмутимый тон сводит меня с ума.

– Как я могу быть готова, если ты не даешь мне меч?

Он останавливается и поворачивается ко мне.

– Я говорю не о твоих навыках. Ты можешь быть лучшей фехтовальщицей в мире, но твое отношение погубит тебя.

Сердито хмурю брови.

– Помнишь, что было, когда две недели назад ты поссорилась с Эмили в школе и пришла домой в дурном настроении? – спрашивает папа. – Ты пошла в лес метать ножи. И что произошло?

Я настороженно смотрю на него, не совсем понимая, к чему он клонит.

– Я плохо метала и потом разревелась.

– Верно, – говорит он. Его голос делается менее напряженным. – Не потому, что твои навыки вдруг изменились, а потому, что изменились твои эмоции. Ты ненавидишь, когда у тебя что-то плохо получается, Нова. А еще больше ты ненавидишь проигрывать. Но делать что-то плохо и проигрывать – не так ужасно, как тебе кажется, и это значит не то, что ты думаешь. Это свойственно человеку. На ошибках учатся. Более того, они дают тебе свободу не всегда быть идеальным победителем.

Я скептически смотрю на него.

– А что, быть идеальным победителем – плохо?

– По правде говоря, да, если ты не можешь им не быть. Так ты оказываешься в плену постоянного разочарования. Самые храбрые люди, которых я знаю, самые умелые люди, которых я знаю, – все они время от времени проигрывают и терпят неудачи. Но они признают это. И признание собственного поражения вызывает у других уважение и доверие. – Он многозначительно смотрит на меня. – Умение принять себя такой, какая ты есть и какой не являешься, дает тебе определенные преимущества…

Изо всех сил сопротивляюсь желанию рассказать ей, кто мой отец. Вряд ли это хорошо кончится, если она узнает, что он Лев.

– Мой отец Лев, – выпаливаю я, стоит мне об этом подумать. – Черт возьми! – кричу я, ударяя рукой по столу, и едва не падаю на пол, потеряв равновесие.

– Лев, – говорит она, втягивая воздух, и в ее голосе появляются грозные нотки. – Ты думала, я стану помогать Льву? – Она вытаскивает из-за пояса тонкий кинжал.

Спотыкаясь, делаю шаг назад и пытаюсь заставить голову работать. Теперь я отчаянно жалею, что не сказала Аарье и Эшу, где находится аптека.

– Поверить не могу, что сохранила ваше местонахождение в тайне.

«А теперь я сказала это вслух». Хочется кричать от отчаяния.

– Что ты имеешь в виду? Что никто не знает, где ты? – Ее губы трогает пугающая улыбка.