Скажи мне «люблю»

Мисси бросилась вверх по лестнице, забежала в свою комнату и упала на постель. Весь остаток ночи она прорыдала в подушку.

29

Настало утро после бессонной ночи. Мисси уже битый час гневно вышагивала по веранде.

Какой же ублюдок этот Фабиан Фонтено! Подумать только, она отдалась этому подлецу, пережила с ним наивысшее наслаждение, а потом ему хватило наглости заявить ей, что она не девственница! А кто же тогда он? Неужели девственник? Быть может, он провел всю жизнь в монастыре? Кто он такой, чтобы предъявлять ей такие дурацкие претензии? Эти вопросы заставили Мисси горько рассмеяться. Фабиан Фонтено был лишь ограниченным пещерным человеком, который, как и другие девяносто девять мужчин из ста, в половой сфере до сих пор придерживается доисторических двойных стандартов. Что ж, ей будет что ему сказать — если она, конечно, соизволит когда-нибудь увидеться с этим чудовищем!

Мисси вернулась в свою комнату, посмотрела на постель и расплакалась — настолько острыми были воспоминания об этой ночи. Она бросилась на кровать, но и тут в ее ноздри предательски заполз запах Фабиана, до сих пор державшийся на постельном белье.

— Черт бы тебя побрал! — вскричала она, вновь погрузившись в горько-сладкие воспоминания о том, с каким бешенством они занимались здесь любовью. Но как же это было восхитительно! Он заставил ее кричать от страсти, он вывернул мир ее чувств наизнанку. А потом…

И вот она безнадежно влюбилась в самого подлого человечишку во всей истории людского рода!

Влюбилась? В Фонтено? О Боже, она обречена!

— Помоги мне, Господи! — захлебываясь от рыданий, прошептала Мисси и в бессильной ярости замолотила кулаками по подушке. Но что же ей теперь делать?

Как обычно элегантно одетый и безукоризненно выглядящий, Фабиан Фонтено вместе с дедом и бабкой завтракал в столовой своего дома.

— Как тебе понравился вчерашний вечер, дорогой? — спросила его бабушка.

Фабиан чуть было не поперхнулся кофе, но потом с усилием улыбнулся и сухо сказал:

— Вечер выдался незабываемым, бабушка.

— Я рад был вновь повидаться с Мелиссой, — произнес Пьер.

Фабиан кивнул:

— Я тоже, дедушка. Но в последнее время она требует, чтобы ее называли Мисси.

— Да, мы заметили, — ответил Пьер и потер подбородок. — После падения характер девушки сильно изменился.

— Это точно, — с иронией проговорил Фабиан.

— Вы с ней договорились о новой дате свадьбы? — поинтересовалась Аннет. — Ведь она уже полностью оправилась после того случая?

Фабиан вздохнул:

— Не хотел бы разочаровывать тебя, бабушка, но, скажем так, в настоящее время молодая леди совсем не желает со мной общаться.

— Но почему же, дорогой? — воскликнула Аннет. — Ведь мысль о браке с тобой наверняка приводит в восторг любую девушку в Мемфисе!

Фабиан поднес ко рту салфетку, чтобы скрыть мрачную усмешку, но ничего не сказал.

— Мы много лет мечтали о том, чтобы объединить наши с Монтгомери поместья, — сказал Пьер. — В конце концов, этого так хотели твои покойные родители! Более того, нарушив контракт, заключенный вашими родителями, вы покроете свои семьи несмываемым позором.

— Да, внучек, ты должен как можно скорее покончить с этим вопросом, — прибавила Аннет. Немного помолчав, она коснулась руки Фабиана. — Дорогой, мы не хотим давить на тебя, но ты ведь понимаешь, что мы с твоим дедушкой уже доживаем свой век? Мы так хотели бы увидеть тебя семейным, счастливым человеком.

— Но больше всего вы хотели бы, чтобы я подарил вам несколько правнуков, которых можно было бы держать на коленях, ведь так? — подмигнув старикам, спросил Фабиан.

Аннет и Пьер переглянулись, и Пьер с улыбкой ответил:

— Ну конечно же, внучек!

Некоторое время Фабиан молчал, о чем-то глубоко задумавшись. Наконец он сказал:

— Не беспокойтесь. Думаю, в конце концов Мисси внимет голосу разума. А теперь прошу прощения, мне надо идти.

Он встал, поцеловал бабушку в щеку, кивнул деду и вышел.

Стояло чудесное апрельское утро. Фабиан ехал через хлопковые поля к плантации Монтгомери и все время прокручивал в уме разговор со стариками. Он быль очень привязан к родителям его матери — они жили с семьей Фонтено, сколько Фабиан себя помнил. На самом деле дед и бабка эмигрировали в Америку из Франции задолго до его рождения. После того как два года назад их дочь и зять умерли от желтой лихорадки, престарелая чета ла Бранш только и делала, что спрашивала Фабиана, собирается ли он выполнить заключенный двадцать лет назад брачный контракт.

Именно любовь и привязанность Фабиана к своим предкам вкупе с нежеланием запятнать память родителей были теми факторами, которые не позволяли ему разорвать договор — ведь мысль о браке с бесхребетной Мелиссой Монтгомери была противна ему до глубины души.