«Скажи нам о Любви». Размышления о «Пророке» Халиля Джебрана

Следует запомнить одну вещь: большинство из нас продолжает жить в противоречии. С одной стороны, мы хотим свободы, с другой стороны – мы продолжаем за что-то цепляться. Свобода – это риск. В клетке попугай невредим, обеспечен. На свободе, хоть он и приобретает полное существование, полное небо, он лишается безопасности и уверенности.

Но свобода – это такая ценность, ради которой можно пожертвовать чем угодно. И любви необходима абсолютная свобода, чтобы расти: только так вы сможете сделать все небо своим домом. Люди, испуганные ненадежностью, незащищенностью, выбирают просто слово «любовь» и никогда не переживают ее.

Если вы хотите испытать любовь, вам придется рисковать всем и вся – всеми своими зацепками, всей своей будущей безопасностью. Но вместо того, чтобы жертвовать зацепками, сохранностью и гарантиями, человек в своем глубоком сне пожертвовал любовью и сохранил безопасность.

Вот что такое ваш брак – любовь принесена в жертву; безопасность достигнута. Разумеется, брак надежен, безопасен; гарантировано, что и назавтра жена будет в вашем распоряжении; муж позаботится о вас. А как же любовь? Любовь превращается в пустое слово.

Распознавайте пустые слова, особенно такие слова, как любовь, которая выше, чем Бог, – Бог только качество любви. Не носитесь с пустым сосудом без всякого содержимого в нем. В этом ваше несчастье, несчастье всего человечества. Никто не любит.

Любовь рискованна.

Я учу вас рисковать всем, ибо даже единственный миг любви равен целой вечности. А жизнь без любви, пускай и бессмертная, будет просто кладбищем. Ничто не расцветет. У вас будет безопасность, но что вы станете делать со своей безопасностью?

Как снопы пшеницы, собирает она вас вокруг себя.

Но если вы цепляетесь за что-то еще, как может сущее, Бог или любовь собрать вас вокруг себя?

Она обмолачивает вас, чтобы обнажить…

…потому что вы прикрыты многими фальшивыми личностями. Ваше лицо – не ваше настоящее лицо. Там столько масок!

Она обмолачивает вас, чтобы обнажить.

Она просеивает вас, чтобы освободить от шелухи.

Она размалывает вас до белизны.

Слово «белизна» необходимо понять – это не цвет. У вас может быть целая радуга, но вы потеряете два цвета, к которым привыкли, – черный и белый. Почему же все мистики осуждали черный и восхваляли белый?

Белый – это не цвет, но все цвета. Если вы смешаете все цвета радуги, появится белизна. Так что белизна – это, по существу, великий синтез всех цветов жизни. А если вы уберете все цвета, тогда будет чернота. Чернота негативна, чернота – это «нет». Чернота – это смерть.

Белизна позитивна, белизна – это «да», белизна – это Бог. Белизна – это любовь.

Она месит вас, пока вы не станете мягкими.

А потом она предает вас своему священному огню, чтобы вы стали святым хлебом для святого Божьего празднества.

Все религии мира учили людей поститься, Альмустафа говорит о празднике. Вопреки всем религиям, я согласен с Альмустафой. Жизнь – не пост, это непрерывный праздник – празднование, фестиваль света. Любовь превращает вашу жизнь в фестиваль света. И если ваша жизнь не стала праздником и фестивалем, запомните: вы не исполнили того, ради чего пришли на эту землю.

Все это творит над вами любовь, чтобы вы познали тайны своего сердца и через это познание стали частью сердца жизни.

Но если, убоявшись, вы будете искать в любви лишь покой и усладу, то лучше вам прикрыть свою наготу и, покинув ток любви…

Люди желают любви, но они совсем не хотят готовиться к обмолачиванию, к огню, через который им нужно пройти. Они считают любовь просто удовольствием. Это не так. Любовь гораздо больше: это блаженство, это окончательное благословение. Но вам придется отбросить страх.

Человек, полный страха, никогда не узнает сладости любви. А если вы не знаете любви, вы не знаете ничего; все ваши познания бесполезны, все ваши сокровища бесполезны. Вся ваша респектабельность бесполезна.

Альмустафа говорит правильно:

…лучше вам прикрыть свою наготу и, покинув ток любви,

уйти в мир, не знающий времен года, где вы будете смеяться, но не от души, и плакать, но не в упоении.