Скажи отцу, что это неправильно (СИ)

- Финн! - она повышает голос, пытается сжаться и глупо прикрывается руками.

- Что Ада? - откликается он. Мнет в руках ее платье, раздается треск ткани. - Тебе же раньше нравилось.

Ей и сейчас понравится, я не изменился.

- Боже мой, - она переводит взгляд на меня, заслышав вжиканье ширинки. Дёргает ногами, когда я везу ее по столу ближе к себе. Отчаянно цепляется за углы, зачем-то продолжает прикидываться, и вдруг громко всхлипывает. - Финн, я не хочу, не надо, скажи ему, что так нельзя, я твоя невеста, ты меня любишь, Финн!

- Ада, заткнись, - за подбородок разворачиваю ее лицо к себе, мне это уже надоело. В вино ей подсыпали порошок, она не опьянеть должна была, а маску сбросить, предстать, какой есть, порочной и расчетливой.

- Я не Ада! - выкрикивает она мне в лицо.

И тут же за дверью раздается глухой, но ощутимый шлепок, словно что-то тяжёлое брякнулось об каменный пол.

На автомате отпускаю Аду и отступаю от стола.

Я не слышал шагов, был полностью поглощён ей одной.

А теперь осознаю себя, уважаемого ректора, в кабинете со студенткой и сыном, который наблюдает, как я чуть было не отодрал его невесту прямо на столе.

Невеста ползет по столу подальше от меня.

Финн, притихнув в кресле, смотрит на дверь.

Безумие рассеялось, в тишине застегиваю брюки, широким шагом пересекаю кабинет и распахиваю дверь.

И тут же шагаю за порог и прикрываю створку.

- Что ты здесь делаешь? - наклоняюсь к развалившейся на полу Агнесс. Она пробует встать, но ноги разъезжаются, вечером в ресторане осушила полсклада, смешивала и вино, и бурбон. С тех пор, как один сын сбежал тормоза ей отказывают напрочь. - Ты почему не дома? - за плечи ставлю ее на ноги.

- Ни ты, ни Финн не вернулись, - говорит она едким, разбавленным спиртным голосом. Отбрасывает с лица растрёпанные волосы. - Ушли с этой проходимкой. И с концами.

- Тебя это разве волнует? - одергиваю на ней платье. - Или дома алкоголь закончился, пришла пополнить запасы?

Она замахивается, и ладонью, увешанной массивными перстнями, лепит мне пощечину.

- Ещё, - чуть поворачиваю лицо, показывая, что осталась другая щека.

- Я больше не согласна все это терпеть, Магнус, - она опускает руку. - Ты прикрываешься нашим браком, а сам...

- Что сам? - обрываю и обхватываю ее за плечи, тяну к лестнице. - Твой отец отдал свое кресло в академии в обмен на брак с тобой. Ты хотела красивой жизни - она есть. Захотела стать главой попечителей - стала. Вздумала рожать детей - я не запрещал. Чего ты от меня ещё хочешь?

- То есть ты все, что мог дал? - спиртное в ее венах кипит, она повышает голос. - А кто сыновей под свои темные делишки пристроил! От кого сбежал один, а второго теперь разыскивают!

- Не ори, - сжимаю ее локоть, почти сдергиваю ее по ступенькам вниз. - Ты сама в курсе. Что мои знания передаются по наследству.

- Опять твои знания! Вся жизнь - знания! Какие там любовные утехи, я старая, а ты вечно молодой, так засунь свои знания себе в...- из ее рта льется неразборчивый мат, она вырывается, на всю академию орет и ломая каблуки несётся по коридору.

Мрачно смотрю ей вслед, тру лицо.

Как ей не надоели скандалы.

Я не умею пока. И рецепта вечной жизни не знаю. И молодость моя временна, у всего есть конец.

Но я же работаю.

Над тем самым вечным.

И хотя бы не мешать мне можно?

Взбегаю вверх по ступенькам, в голове крутятся ее слова.

Любовные утехи меня давно уже не волнуют, она права, у меня нет преемников - вот о чем я думаю, Финн готов что угодно делать, рецепты подделывать, менять имена, колесить по стране и мошенничать, лишь бы не повторять мой путь.

Это меня заботило, но несколько месяцев назад в академии появилась новая студентка Ада Вьенн.

И я провалился в беспамятство.

Останавливаюсь перед кабинетом, берусь за ручку. Отсчитываю секунды и жду чего-то, мне с этой дрянной сукубой опасно в закрытом помещении находиться вместе, о чарах я знаю, но весь день разбить их не могу.

Осторожно толкаю створку, останавливаюсь в проёме.

Она сидит на столе, все ещё голая, захлебываясь что-то рассказывает Финну, улавливаю лишь обрывки слов "двойник", "Ангелина", "гадалка говорила".

Он стоит рядом, упирается руками в стол по обе стороны от ее бедер. Неотрывно смотрит на нее, и вряд ли из этого сумбура фразы способен сложить, просто она красивая, в неярком свете лампы блестят дорожки слез, картинные, она не кривит при этом лицо, не шмыгает покрасневшим носом, она той самой вечности воплощение, которую я десятилетиями ищу.

- Я понял, любимая, тебя оболгали, - обрывает Финн бессвязный поток ее слов, ладонями сгребает ее лицо и целует.

Шумит дождь, я слушаю звуки, с которыми Финн сливается с ней, крепче сжимаю ручку и не знаю, чего во мне сейчас больше - злости, что этот идиот снова ведётся на ее сказочки или слепой ревности, ведь эта женщина принадлежит мне.

Тонкие руки обвивают его шею. Его ладони с ее лица смещаются вниз он рывком сдергивает с себя брюки и заваливает ее назад.

Отшатываюсь от двери.

Он ее трахнет сейчас, на моем столе, и я ничего не делаю, лишь по тихому девичьему стону понимаю, что все началось.