Скажи сама...

Рука Валентины судорожно сжала перила. Она смертельно побледнела. Ярко-синие глаза стали темными и тусклыми, как каменный уголь. Вмиг высохшие губы с трудом проговорили:

- Саймон?

Тело Хетти обмякло и ссутулилось. Чуть не плача, она отвела взгляд и тихо подтвердила:

- Да, звонил Саймон.

Рука Валентины безжизненно упала с перил. Она медленно повернулась и тяжелыми шагами пошла к библиотеке.

- Жаль, ей бы еще хоть чуть-чуть времени... - прошептала Хетти, кляня судьбу за такой поворот дела. Но ничто уже не могло изменить и отменить срочность вызова, насущную потребность в Валентине. - Реальный мир? - бормотала огорченная женщина. - Если этот реальный мир такое творит с лучшими из людей, то будь он проклят, этот реальный мир.

В библиотеке никого не было. Валентина обнаружила Рейфа в гостиной, огромной светлой комнате с колоннами и арками вместо стен. Убранство комнаты производило впечатление странного смешения простоты и роскоши. Уже с порога бросалось в глаза смелое сочетание изящной мебели из самых дорогих пород светлого и красного дерева с плетеной. Полосатые и в цветочек ситцевые чехлы мирно соседствовали с шелком и даже парчой. Все это смешение стилей и жанров создавало необычайно привлекательный облик загородного дома, точнее, дома на острове. Таким он и должен был быть - роскошным и простым, функциональным и красивым... Дом, с любовью и заботой построенный для женщины, которая не могла ничего этого видеть.

Тихая гавань для Джорданы. Дар благоговения и любви Патрика.

Глядя на висевший напротив двери огромный портрет Джорданы, Валентина сказала в задумчивости глядевшему в окно Рейфу:

- Мне бы хотелось познакомиться с ней.

Его спина моментально напряглась, и он медленно обернулся к ней.

- Валентина.. Я не слышал, как ты вошла.

- Готова поставить доллар, что догадываюсь, о чем ты думаешь, даже боюсь, что продешевлю.

Он печально мотнул головой и, встретившись с ней глазами, сделал какой-то неопределенный жест рукой.

- Не знаю...

Оба чувствовали неловкость. Никто первым не решался заговорить о телефонном звонке, хотя оба прекрасно понимали, что этого все равно не избежать. Но какой вред может принести одна-единственная минута промедления?

Валентина подошла поближе к портрету.

- Расскажи мне о Джордане.

Рейф пристально посмотрел на нее, недоумевая: почему вдруг такой вопрос? Почему именно сейчас? После минутного молчания, во время которого он ожесточенно мял записку, находившуюся у него в руке, он спросил:

- Что ты хотела бы знать, О'Хара?

- О... - голос плохо ее слушался, выдавая волнение, - какая она? Как ей удается справляться с таким трудным и взрывным человеком, как Патрик? - Она остановилась, будто подбирая слова, потом продолжила:

- А больше всего мне бы хотелось понять значение этого портрета.

- Ты полагаешь, в нем есть какое-то особое значение?

- Конечно. Его настроение, манера, в какой он написан, да просто то, что он висит в комнате человека, который не может видеть. Такой прелестный и удивительный, как напоминание о некоем восхитительном, но прошедшем моменте тому, кто может видеть.

В который раз Рейф был потрясен тем, насколько верно она почувствовала дух, настроение и характер дома, да и всего острова. Даже Патрика, которого она никогда не встречала.

- Ты все правильно понимаешь. - Рейф Подошел поближе, и теперь они стояли совсем рядом, так что его голая рука - рукава рубашки были закатаны - почти касалась ее плеча. Желание, сдерживаемое все эти дни, захлестнуло его с новой силой. Казалось, в тишине комнаты слышно, как бьется его сердце.

Когда он наконец заговорил, голос у него был низким и хриплым и смотрел он на нее, а не на картину.

- В этом портрете есть нечто большее, чем простое сходство. Большее, чем мечтательный полет художественной фантазии. Это и есть Джордана. Тут схвачена самая ее сущность. Если ты внимательно вглядишься в него, ты поймешь, что она не просто очень красива. Она добра, и благородна, и нежна; это портрет человека, который отдал свое сердце целиком и только один раз в жизни. Патрику. Когда он становится невыносимым и трудным, она просто любит его. И она знает, что ее любят.

Оторвав взгляд от Валентины, он снова взглянул на портрет. На Джордану Маккаллум, всю белую и золотую в колеблющемся свете солнечного луча. "Солнечная девушка" - воплощение мечты о лете.

Она позировала для этого портрета как раз в то время, когда они встретились с Патриком. Он впервые увидел ее в одном из ресторанов Атланты и понял, что не может потерять эту девушку. Но прошли недели упорных поисков, прежде чем ему удалось найти неуловимую и непостижимую Джордану Даниэль. В тот день, когда он наконец нашел ее, на ней было именно это платье и смешная шляпка, украшенная розами. В тот день он обнаружил, что эти удивительные аметистовые глаза никогда не смогут увидеть его. И в тот же день он понял, что безумно влюблен.