Скажи смерти «Да»

Двадцать третьего утром позвонил неизвестный мне доселе мистер Крайтон из ФБР, руководитель лос-анджелесского отделения бюро, попросил подъехать, когда мне будет удобно, — хотел, мол, мисс, задать вам пару вопросов по поводу случившегося в ноябре в Нью-Йорке. Если вы не возражаете, будете так любезны и все такое — сама вежливость, короче. Я, конечно, возражала — но решила, что говорить ему, что я занята и скоро улетаю и побеседовать мы можем после моего возвращения, через пару месяцев, не стоит. Не хотела, чтобы кто-то знал о моих планах, кроме Мартена, для которого приготовила сюрприз, готовясь преподнести ему его за час до своего отъезда.

Ну и подъехала. И получила ордер на собственный арест по обвинению в организации убийства мистера Джейкоба Цейтлина с целью получения наследства. Арест, как я понимаю, был вызван тем, что они узнали, что я собираюсь улетать — видимо, слушали-таки домашний телефон, по которому я объясняла турагентству, что конкретно мне от них нужно. А может, и следили за мной и увидели, что я побывала в турагентстве, и зашли туда после меня. Я возмутилась, естественно, и заявила, что без адвоката ни с кем и ни о чем говорить не собираюсь, и попонтовалась слегка, намекнув, что не с тем человеком связался мистер Крайтон и что ему о своем поступке придется горько пожалеть. А сама молила Бога, чтобы он через секунду не заговорил о моей попытке организовать убийство русских мафиози: если пасли, то вполне могли наблюдать и за ходом моей встречи с Джо. Но он об этом ни слова не сказал, равно как и о стриптиз-клубе и Кронине. Так что я поняла, что не от Ленчика это исходит, который, хоть и дурак, но не настолько, чтобы пытаться сдать меня властям и в тот же день подсесть самому по более тяжелой статье.

Адвокат наш с Корейцем подъехал чуть ли не через десять минут после моего звонка — но, сколько ни возмущался, сколько ни объяснял, кто я и чем занимаюсь, все без толку. И под залог меня не отпустили, хотя соответствующая фирма, занимающаяся залогами, под меня бы и миллион внесла с легкостью — даже если я скроюсь, особняк останется, так что им бояться нечего. Но фэбээровец упертый оказался — скажите, мол, спасибо, что не арестовали на дому, с телевидением, прессой, шумом и гамом и с рекламой на всю Америку. Все понятно — славы хочет, сука, и потому решился на арест богатого голливудского продюсера, поставил все на карту, и теперь ему надо меня закопать во что бы то ни стало. И закопает — я же русская, а у русских в Америке такая печальная известность, что, выходит, я бесправнее любого негра. И неважно, виновата я в чем-то или нет.

— Такие, как вы, позорят и Россию и Америку! — так вот высокопарно он мне заявил. — Приезжают в США, зарабатывают кучу денег, грабят и убивают честных американцев, а потом бегут с награбленным!

Я ему на это посоветовала заткнуться — добавив, что такие, как он, позорят и Америку и ФБР, показывая, как его якобы гостеприимная страна по-настоящему относится к эмигрантам и что представляет собой его организация. Ну не хамила откровенно, а поначалу вообще пыталась спокойно объяснить, что Яша мне был близкий человек и партнер, пока не поняла, что бесполезно, — но разговаривала с ним жестко и конкретно. Позиция у меня с первого дня одна — возмущение его беспределом и обещание, что место свое он потеряет. Но ему нужен второй процесс Япончика, громкий, шумный и сенсационный — и неважно, что я совсем не та фигура. Он хочет русскую мафию разоблачить, пробравшуюся в Голливуд, святая святых Америки, — и я не сомневаюсь что своего добьется.

Да нет, я не пессимистка, хоть и признаю, что разговор с тобой начала на невеселых тонах. Просто вижу объективно, что моя невиновность здесь никому неинтересна, а когда придет ответ на направленный в Москву запрос по поводу моей личности, будет совсем худо. Пока они его не сделали, но ведь сделают, должны. Еще обыск в моем доме им поможет — был он, не было его, пока не знаю. Если найдут самый секретный сейф — у меня другой есть для отвода глаз, а самый секретный запрятан так, что хрен отыщешь быстро, но им же торопиться некуда, — а там документы на имя Елены Казаковой, оставленные на всякий случай, и пленка с Бейли и с конгрессменом — вот тогда точно срок мне светит очень солидный, лет десять, как минимум.

Надеюсь только, что не придет на фэбээровский факс статейка из московской газеты про убийство Кронина вместе с фотографией Лены Казаковой и не вскроется история со швейцарским счетом на мое имя. Это уже минимум лет двадцать — с возможной выдачей Москве и отсидкой в России, что более печально. Правда, практики такой вроде нет — обычно высылают после отсидки, но за преступление, совершенное на территории России, могут сделать исключение. Или сначала здесь срок, потом там — весело будет. Так что молю Бога, чтобы до этого не дошло. Ленчик, по крайней мере, заложить меня не успеет: если заказ еще не выполнен, то его выполнят сегодня ночью или завтра.