«Всего за несколько месяцев в стране уволились около 50 тысяч санитарок и 16 тысяч фельдшеров и медсестер. Параллельно идёт процесс оптимизации стационарного звена в медучреждениях. Сокращения приводят к тому, что большая нагрузка ложится на плечи врачей, это касается, например, бумажной работы. В итоге у медиков меньше времени на лечение пациентов».
Опять же – не привелось мне увидеть передачу, был как раз… в нашей поликлинике на Новоясеневском проспекте.
«Заходите, Алексей Евгеньевич, – говорит мне знакомый терапевт, – заранее извиняюсь, у нас всего 15 минут». – «Да мне-то только курортную путёвку подписать, а вот как же вы с остальными?» – «Представьте, вышло такое постановление: на каждого больного четверть часа. Вот и крутись, как хочешь». – «Но ведь у вас теперь и медсестры нет?» – «А она – видали? – в коридоре сидит. Одна на несколько врачебных кабинетов».
Моя мама была врачом-терапевтом в поликлинике маленького подмосковного города. Вот на полке её фотография: Ольга Петровна ведёт приём, рядом с ней что-то записывает неизменная медсестра, одна и та же в течение многих лет; с полуслова понимает, кому какое лекарство выписать, кому и на сколько дней бюллетень дать, кого до подъезда проводить, успокоить. Тогда, в не очень-то сытые пятидесятые годы, никому в голову не приходило отнимать у врача его первого помощника, да ещё отводить на приём больного 15 минут. Знают ли обо всём этом наши молодые журналисты? (В данном случае я имею в виду журналистов вообще, а не только тех, что в ОТР). Где они сами лечатся? В «Кремлёвке»? За границей?
«Вот те на! – воскликнет читатель. – Вы хотите сказать, что человеку из состоятельной семьи в журналисты и соваться не надо? Ведь он наверняка пользуется медициной платной, на троллейбусах не ездит, отдыхает не в Крыму, а где-нибудь там,
детство провёл не на окраине села, а в коттедже на Рублёвке. То есть он живёт совсем не той жизнью, которой живёт среднестатистический телезритель. И вместе с тем, давайте представим, – умён, талантлив, голос звучный, внешность телегеничная».Ну, что тут ответить?
В самом деле, не виноваты же парень или девушка в том, что родились в той семье, а не в этой. Конечно, при желании он (она) со временем сможет узнать страну, её проблемы, особенности. Но знать и чувствовать
– вещи разные.И
всё же. Если вы очень хотите стать телевизионщиком, если без этой профессии для вас жизнь – не жизнь, тогда……тогда считайте, что я вам ничего не советовал.
Глава вторая
Как построить интервью
«Впервые в России создаётся карта мусорных свалок. Эту тему мы будем обсуждать в нашем эфире через час», – объявляет ведущий. Чуть позже он опять анонсирует беседу, и, когда в кадре возникает гость, повторяет: «Итак, в нашей стране появляется такая необычная и такая нужная карта». Затем он представляет гостя и сходу задаёт первый вопрос: «Скажите, чем поможет этот документ специалистам?» Собеседник, человек обстоятельный и даже чуточку медлительный, делает паузу и заявляет: «Да вы знаете, такая карта и не очень-то нужна».
Казалось бы, интервью летит под откос. Вся интрига беседы строилась на этой пресловутой карте, а тут – на тебе. Может, вначале надо было о чём-то другом спросить, например, что можно считать свалкой, вот груда мусора перед дачным посёлком – она подходит под это понятие? А уж потом задавать основной вопрос. Но журналист пошел по другому пути – и, представьте, не проиграл. Вышло, что карта – это только повод для беседы, что настоящая проблема гораздо серьёзнее и интереснее. Таким образом, начало интервью стало просто её завязкой, после которой, минут через десять, наступила кульминация: речь пошла о замусоренности наших просторов, о неспособности властей на местах решить эту проблему, о том, во что обходится утилизация отходов.
Да, настоящее интервью строится по классическому принципу драматургии: завязка – развитие сюжета – кульминация – развязка.
Завязкой, а точнее – предзавязкой
– может служить представление вашего собеседника и представление темы.