Скажите Жофике

Марта так беспокоилась о Доре, что в субботу, захватив пьесу о Петефи, сама пошла к Вадасам. Но в квартиру ей попасть не удалось. На звонок никто не вышел. Дворничиха сказала, что Вадас сразу же после обеда ушла из дому. Возможно, Дора действительно лежит и ей нельзя вставать с постели, вот она и не открывает дверь. В понедельник Надо будет снова послать к ней Такач и узнать о самочувствии девочки. По пути домой Марта встретила Фехервари из райсовета. Она попробовала заговорить о Доре, но, как и предполагала, Фехервари сказал, что нет никаких формальных оснований для юридического вмешательства. Если бы опекун допускал противозаконные действия, можно было бы отнять у него ребенка и официально назначить другого опекуна. Но у Марты ведь нет таких доказательств. Да, Марта сама все это понимала, и все же она надеялась, что существует какое-нибудь новое, подходящее для данного случая решение.

Фехервари ушел. Марта Сабо подошла к ларьку на углу улицы и купила себе фруктов. Вечер был теплый, тихий. Захотелось отдохнуть, посидеть на скамейке перед школой. В учительской еще светилось окно. Вскоре свет погас и из дверей вышел Хидаш. Секей запер за ним дверь. Хидаш не заметил Марту. Он некоторое время задумчиво постоял у школы, закурил и медленно пошел в противоположную от своего дома сторону. Так Хидаш и не сказал ей того, что хотел сказать в прошлый раз. А ведь заходил в школу и вчера и сегодня. Интересно, чем он занят в субботние вечера?

Марта любит эту площадь. Она со всех сторон окружена домами и поэтому кажется уютной и спокойной. У школы бьет фонтан – тоненькая струйка; мраморная Илушка[6], стоя на коленях, полощет в воде белье… И клены, большие старые клены. Весной вся земля вокруг бывает покрыта плотным слоем липких двухкрылок. Даже старшеклассники любят наклеивать их себе на носы.

Загудел колокол. Здесь, на площади, звук его всегда гуще и плотнее, чем в других местах. Небо еще слепило синевой, летом оно всегда казалось выше, чем зимой. Постепенно люди, отдыхавшие рядом на скамье, стали расходиться по домам. Скоро совсем стемнеет. В окнах зажжется свет, и семьи усядутся ужинать. Эта площадь совсем не похожа на другие площади столицы. Она настороженная и чуткая. Все-таки почему Дора Гергей не пришла за материалом для постановки?

Пожалуй, в этих домах не найдется квартиры, где бы у нее не было знакомых. Уже поздно. Магазины и мастерские окончили свою работу, иначе кто-нибудь оттуда непременно пожелал бы ей доброго здоровья, например отец Манци – сапожник Эрдеи или зеленщица – мать Мари Мучи. В столярной артели бухгалтером работает Аннуш Тот, в парикмахерской заметает упавшие волосы Юли Чато. Знает она и ученика из продуктовой лавки, и кассира кондитерской, он учился у нее когда-то. Восемь лет работает Марта в этом районе. Ева Инце родила недавно сынишку, уже второго.

Решено, она выкурит еще одну папироску и потихоньку будет двигаться к дому. Вон то большое здание, крыша которого видна даже отсюда, с площади, – райсовет, а там, на улице Зёльдфа, в двухэтажном доме, жила прежде Жофика со своими родителями. Дом, где квартира Халлеров, отсюда не виден, а улица Катона тянется параллельно школе, только с противоположной фасаду стороны. На улице Катона живут Йошка Хидаш и Кати Лембергер. Интересно, где проводит вечер Вики и как чувствует себя Дора?

Школьный подъезд вдруг осветился. В такой поздний час это было необычно, и Марта насторожилась. Парадная дверь распахнулась, и вышел Секей. Долгое время больше никто не показывался, но вот в слабом свете лампы Марта увидела белую как лунь голову Понграца. Секей хотел поддержать больного старика, но тот отстранил его. Опираясь на палку, Понграц с трудом волочил свою скованную гипсовой повязкой ногу. Старик шел медленно, очень медленно, но все же шел. Секей крикнул ему вслед, что через полчаса выйдет за ним, и захлопнул дверь. Старый Пишта узнал Марту лишь тогда, когда уже опустился рядом с ней на скамью. Они поздоровались. По-видимому, Понграц не был рад встрече, но все же решил остаться.

– Лучше бы вы в полдень выходили. Вам на солнце побыть надо, – сказала Марта, – солнечные лучи для вас необходимы.

Понграц помолчал, затем ответил, что днем на площади полно народу. А он не любит, когда на него глазеют. И что за интерес людям разглядывать хромых? Потом старик заговорил о погоде. До чего же тепло на дворе, прямо не верится. В его квартире внизу холодно и сыро, как в склепе.

Марта Сабо спросила, как у него нога. Оказалось, что старик назначен в понедельник на комиссию. Гипсовая повязка у него "ходячая", так что карету скорой помощи за ним не пошлют – сам добирайся, как знаешь. Ладно еще, что поликлиника не так далеко.

– Вам девочка поможет, – попыталась успокоить его Марта.

– Ей надо обед варить, – проворчал старик и внезапно посмотрел на Марту, словно что-то вспомнил.

– Вы, барышня-учительница, только учите Жофику или еще и классным руководителем ей приходитесь? – спросил он.

– Да, она в моем классе.

– Что ж тогда не смогли проследить, чтобы этот пьяница не тревожил ее?