Сказка

Я поднял Йоту под мышки. Эрис взяла одну его ногу, Лия — другую. Мы несли его, стараясь не споткнуться о последних крыс, включая одну, у которой не было задней ноги, но она из последних сил хромала за своими собратьями.

— Извини, — сказал Йота. Его голос, с хрипом вырывавшийся из горла, становился все тише. Изо рта текла пена. — Извини, я хотел скорее покончить со всем этим…

— Заткнись и побереги силы.

Мы уложили его на длинный синий диван. Он начал кашлять, обрызгав пеной лицо Лии, когда она опустилась на колени, чтобы убрать волосы с его вспотевшего лба. Джая взяла со стола с единорогом салфетку или что-то подобное и стала обтирать ему лицо. Лия, казалось, этого не замечала — ее глаза были прикованы к Йоте. Я увидел в них то, чего не замечал прежде — доброту, жалость и милосердие.

Он попытался улыбнуться ей, потом взглянул на меня.

— Это было на лезвии его ножа… Старый трюк.

Я кивнул, думая о том, как небрежно я засунул этот нож за пояс кончо. Если б я порезался хотя бы немного, Глаз был бы не единственным, у кого бы шла пена изо рта.

Он поглядел на Лию. Очень медленно поднял руку, как будто она весила сотню фунтов, и тыльной стороной ладони коснулся лба.

— Моя… королева. Когда придет время… исполни свой долг, — рука упала.

Так умер Йота, которого я впервые увидел цепляющимся за прутья своей камеры, как обезьяна. Как бы много он ни пережил и каким бы сильным ни был, ему хватило одного лишь маленького пореза на голени, чтобы расстаться с жизнью.

Глаза его по-прежнему были открыты. Лия закрыла их, наклонилась и прижалась язвой возле рта к его заросшей щетиной щеке. Это было лучшим, что она могла сделать вместо поцелуя. Потом она встала и указала на дверь. Мы последовали за ней, обойдя трупы нескольких крыс, умерших по пути к выходу. Прежде чем выйти в коридор, она остановилась, оглянулась и прижала руки к горлу.

Йота заговорил в последний раз, как говорили Фалада и Снаб.

— Королева Эмписа выполнит свой долг. Клянусь вам.

Глава тридцатая Еще одна остановка. Темница. Решительная. Невозможные звезды. Колодец Тьмы. Гогмагог. Укус

1

По следу мертвых и раненых крыс мы подошли к дыре в обшивке; Эрис помогла той из них, что ковыляла на трех лапах, забраться внутрь, потом поморщилась и вытерла руки о рубашку (что вряд ли принесло много пользы, поскольку она вся была выпачкана в грязи и крови). Мы подошли к двери, выходящей на винтовую лестницу, которая, как я предположил, могла быть чем-то вроде запасного выхода для королевской семьи на случай пожара. Я тронул Лию за плечо.

— Прошу тебя остановиться еще раз, прежде чем мы отправимся за Губителем Летучих, — сказал я. — На уровне Глуби Малейн и камеры пыток. Покажешь нам, где это?

Она не стала протестовать, только устало кивнула. На щеке у нее еще виднелся след от кровавой пены. Я протянул руку, чтобы вытереть ее, и на этот раз она не отпрянула.

— Спасибо. Там может быть кто-то, кто помог нам…

Она отвернулась прежде, чем я успел закончить. За пределами дворца Вуди, Клаудия и их сторонники — к тому времени они могли бы вырасти до размеров настоящей армии — вероятно, уже вошли в город. Если там была казарма, где спали оставшиеся ночные солдаты, серые, может быть, убивали их прямо сейчас, и слава Богу, но время здесь текло странным образом, и не было волшебных солнечных часов, чтобы повернуть его вспять.

Мы спускались по лестнице — вниз и вниз, круг за кругом. Никто из нас не произнес ни слова. Смерть Йоты легла на нас тяжким грузом. Даже Радар почувствовала это. Она не могла идти рядом со мной — лестница, по которой мы спускались, была слишком узкой, — но шла сразу следом, тыкаясь носом мне в ногу, поджав уши и опустив хвост. Воздух становился все холоднее. Вода сочилась из лишайника, окутавшего каменные блоки, которые были уложены сотни лет назад. «Нет, — подумал я, — гораздо раньше. Может быть, тысячи».

Потом я почувствовал какой-то запах, очень слабый.

— Высокие боги, — сказала Эрис и рассмеялась безрадостным смехом. — Колесо повернулось, и вот мы здесь, вернулись туда, откуда пришли.

По пути вниз мы миновали еще несколько дверей, некоторые были большими, некоторые поменьше. Лия остановилась у самой маленькой, показала на нее, потом спустилась еще на несколько ступенек, чтобы уступить мне место. Я подергал дверь, и она открылась. Мне пришлось согнуться почти вдвое, чтобы войти внутрь. Я очутился на кухне, которая казалась чуть больше чулана по сравнению с той, мимо которой мы проходили по пути сюда. Здесь были только одна закопченная плита без духовки и длинный низкий гриль, вероятно, работавший на газе, но сейчас выключенный. На нем лежал ряд сосисок, обгоревших до черноты.