Сказка

Я съел все, кроме кусочков жира и хрящей, а потом съел и их тоже. Хейми тем временем откусил пару кусочков стейка, а потом улегся на тюфяк, положив мясо на свое костлявое колено. Он смотрел на него с озадаченным выражением, будто удивляясь, зачем он нужен. Заметив мой взгляд, он протянул кусок мне.

— Хочешь? Эта еда мне не нравится, а я не нравлюсь ей. Раньше, когда я работал на лесопилке, я ел все подряд, пока не слопал те грибы. Если попадется не та порода, она сожжет тебе все кишки. Это со мной и случилось.

Я хотел этот кусок, мой желудок все еще урчал, но у меня осталось достаточно самообладания, чтобы спросить, уверен ли он. Он сказал, что уверен, и я схватил мясо — быстро, пока он не передумал.

Перси остановился возле нашей камеры и указал на меня одной из своих слипшихся рук.

— Хелли ет бя вии.

— Не понимаю, — сказал я почти так же неразборчиво, потому что мой рот был набит полусырым стейком. Тогда Перси снова начал пятиться, пока не оказался за дверью. Там он еще раз позвонил в колокольчик и защелкал затворами: один, два, три и четыре.

— Он сказал, что Келлин хочет тебя видеть, — сказал Хейми. — Я не удивлен. Ты целый, но ты не такой, как мы. Даже твой акцент не…, — он замолчал, и его глаза расширились, когда его осенила какая-то идея. — Скажи ему, что ты из Уллума! Это сработает! Далеко к северу от Цитадели!

— Что за Уллум? — спросил я.

— Там живут сектанты! Они говорят не так, как другие! Скажи им, что вас не тронула отрава!

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Хейми, не говори того, чего не знаешь! — крикнул кто-то. — Ты спятил!

— Заткнись, Стукс! — воскликнул Хейми. — Этот парень будет обо мне заботиться!

С другой стороны коридора Глаз встал и ухватился за прутья блестящими от жира пальцами. Он улыбался.

— Может, ты и не спятил, но никто не станет защищать тебя, Хейми. Всех нас никто не защитит.

4

Тюфяка у меня не было. Я подумывал о том, чтобы отнять его у Хейми — он никак не смог бы мне помешать, — но потом задался вопросом, о чем, черт возьми, я думаю… или кем становлюсь. Я уже съел его еду, но он, по крайней мере, сам мне ее предложил. Кроме того, влажный каменный пол не был препятствием для сна, если спать хочется сильно. Я пришел в себя не так давно, после того, как провалялся без сознания Бог знает сколько времени, но меня вновь одолела усталость. Я попил из ведра, а потом улегся там, где, как я предполагал, находилась моя часть камеры.

В следующей камере сидели двое мужчин: Фремми и Стакс. Они были молоды и выглядели сильными. Не большими, как Йота, но сильными.

Фремми затянул:

— Спи, моя ра-а-дость, усни!

Стакс тут же продолжил:

— В доме погасли огни-и-и!

«Эббот и Костелло[201] из Глуби Малейи, — подумал я. — Да еще в ближайшей ко мне камере, вот уж повезло так повезло!»

— Не обращай на них внимания, Чарли, — сказал Хейми. — Спи. У всех, с кем разбираются ночные солдаты. нет сил. Они высасывают их из тебя. Забирают твою… как это…

— Энергию? — спросил я. Я чувствовал себя так, словно мои веки окунули в цемент.

— Вот именно! Так это и называется, и ее-то они и забирают! Это ведь сам Келлин принес тебя сюда. Ты должно быть силен, иначе этот ублюдок поджарил бы тебя, как яйцо. Я видел, как это делается, да, видел!

Я хотел спросить его, как долго он здесь, но смог только пробормотать что-то, проваливаясь в сон. Засыпая, я думал о спиральных ступенях, которые привели меня сюда, и мне показалось, что я снова бегу по ним, догоняя Радар.

«Надо остерегаться тараканов, — сонно подумал я. — И летучих мышей».

— Уллум, к северу от Цитадели! — Хейми склонился надо мной, как в тот раз, когда я впервые очнулся в этой дыре. — Не забывай! И ты обещал меня защищать, не забывай и об этом!

Я не мог припомнить, чтобы обещал ему что-то подобное, но отключился прежде, чем успел это сказать.

5

Проснулся я от того, что Хейми тряс меня за плечо — это было лучше, чем пощечины. Мое похмелье прошло. Вот на что было похоже мое состояние, и я не понимал, как отец переносил его каждое утро во время своего пьянства. Левое плечо пульсировало; вероятно, я растянул его, когда падал с пьедестала, но все прочее болело гораздо меньше.

— Что… как долго я…

— Вставай! Они идут! Берегись гибких хлыстов!

Я встал. Дверь в нашем конце коридора открылась, мгновенно наполнившись голубым светом. В нее вошли трое ночных солдат, высоких и бледных в своих аурах, внутри их тел показывались и исчезали кости скелета, напоминая тени от ставен в день, когда по небу проносятся облака. В руках они держали длинные гибкие палки, похожие на старые автомобильные антенны.

— Вставайте! — крикнул один из них. — Вставайте, игровое время!

Двое из них шли впереди, раскинув руки, как проповедники, приглашающие прихожан на богослужение. Когда они шли по коридору, двери камер с визгом распахивались, осыпая их дождем ржавчины. Третий, идущий сзади, остановился и указал на меня.

— Ты останься.