Сказка без чудес

Впрочем, изнутри избушка оказалась гораздо просторнее, чем это представлялось снаружи. Оставшееся свободным от огромной, словно в кузне, печи пространство занимали длинные полки из тёсаных досок по стенам. Уставленные множеством разнокалиберных склянок то с жидким, то с порошкообразным содержимым всех цветов и оттенков. Посередине избы возвышался стол, занятый ретортами, колбами, невероятной вместимости бутылями, глиняными чашками с гранулами и зернами непонятного стороннему человеку происхождения. С прокопчённого потолка свисали пучки трав, нити сушёных грибов, гроздья каких-то ягод, а также нечто мумифицированное, в чём Глеб Сергеевич не без содрогания распознал тельца летучих мышей, лягушек и ещё каких-то мелких животных.

Здесь же в углу громоздилась и ступа — высоченная, в человеческий рост, выдолбленная из цельного ствола какого-то каменной плотности, почерневшего от времени дерева. При желании Дымокуров мог бы, пожалуй, поместиться внутри её с головой. К ступе была прислонена чилижная метла на длинном, отполированном до блеска ладонями от долгого употребления, черенке.

Старуха указала гостю на лавку возле очага:

— Садись, милок, отдышись. — А потом, похлопотав у стола, протянула ему глиняную, сомнительной чистоты кружку, на дне которой плескалась дегтярной черноты, дурно пахнущая жидкость. — На-ка, выпей. Вмиг мозги прочистит, голову прояснит, силы восстановит…

Глеб Сергеевич взял кружку, с подозрением нюхнул содержимое. Поинтересовался капризно:

— Что это за гадость?

— Пей, не боись! — подбодрила его старушка. — Отвар — ягодки, грибочки, травка кой-какая. Всё экологически чистое, без ГМО, красителей, консервантов. Тонизирующее, как теперь говорят.

После пережитого ужаса в лесу бояться Дымокурову здесь, в избе, было уже нечего. А потому он, выдохнув и зажмурив все органы чувств, поднёс кружку ко рту и выпил одним глотком. Скривился, почмокал губами:

— Бр-р… мерзость какая!

— А все лекарства, Глебушка, горькие да на вкус противные. Чем горше да противнее, тем сильнее да эффективнее! — выдала бабка прямо-таки санпросветовский слоган.

Отставной чиновник хмыкнул скептически, но почувствовал вдруг, что ему и впрямь полегчало.

Унялась одышка, успокоилось трепыхавшееся до того испуганным воробышком где-то за грудиной сердце, мысли потекли бойчее. Глеб Сергеевич заметно повеселел, с живым интересом уже принялся разглядывать окружающую обстановку.

— Интересно у вас тут всё обустроено, — заметил он, обводя рукой окружающее пространство.

— Моя лабалатория! — не без гордости заявила баба Ягода.

— Э-э… лаборатория, — машинально поправил её окончательно пришедший в себя Дымокуров.

— Ну да, — охотно согласилась старушка. — Я и говорю — рабалатория. Лекарства готовлю здесь от хворей разных. Отвары, приворотное зелье…

— Так вы знахарка?! — догадался Глеб Сергеевич.

— Можно и так сказать, — кивнула бабка. — Пользую болезных. Народу нравится. С медициной-то нонче как? Поди, к доктору ещё попади! А я и диагноз поставлю, и лечение назначу, и лекарства хворому дам с собой, с наставлениями, как принимать. Вывихи вправляю, позвонки при остеохондрозе на место ставлю, зубы удаляю…

— Бесплатно? — уточнил Дымокуров.

— Бесплатно только птички поют, — улыбнулась щербато старушка. — Бесплатно нельзя — уваженья к лекарю не будет. Да, впрочем, плата не велика: десяток яичек, либо баночка сметаны, али мёда, а то, к примеру, бутылочка масла постного… Ну, платочек могу взять, носки вязаные шерстяные… в хозяйстве всё пригодится!

Глеб Сергеевич слушал, кивал умиротворённо, а в голове у него крутилась нелепая вроде бы мысль, свербело от желания задать старушке дурацкий, прямо скажем, вопрос. Наконец, он решился:

— Я вот смотрю на вас, Ягода Митрофановна, и понимаю теперь, откуда такой фольклорный персонаж как баба Яга появился. Будто с вас списан. Избушка в глухом лесу на курьих ножках, зелья разные, ступа. Печь, опять же… В такой, если сказкам верить, баба Яга Иванушку, посадив на лопату, хотела зажарить…

— Не зажарить, а запечь! — с возмущением встряла старушка.

Отставной чиновник пожал плечами:

— Да какая, в сущности, разница? — а сам покосился опасливо на очаг, прикидывая в уме, пролезет ли он, взрослый, склонный к полноте человек, сквозь дверцу в полыхающее жарко нутро. Если бабке придёт в голову попытаться его туда запихать. Сумасшедшая — с неё станется…

А старушка между тем возбудилась, зашагала по избе в возмущении так, что юбка знаменем от ходьбы развивалась.

— Жарить, аль запекать — большая разница! Всё от безграмотности, темноты людской, злобы да зависти! Оздоровительную процедуру, физиотерапию, по-нонешнему, чёрт знает, за что принимают! А молва потом веками ту глупость, ту сплетню разносит!

Глеб Сергеевич уже пожалел искренне, что не удержался, сунулся с дурацким вопросом, и теперь, поёживаясь, внимал.

А бабка, распаляясь, продолжала: