Сказка для Алисы

На сердце потеплело. С каждой строчкой, с каждым словом улыбка крепла и ширилась, а под конец Ольга откинулась на спинку кресла и закрыла глаза...

Пальцы встрепенулись и полетели по клавиатуре.

«Я, кажется, знаю, что случилось с Убийцей Смысла)) Он просто немножко влюбился, вот и всё. Ничего страшного))

Спасибо, доктор! Значит, я буду жить?)))

С Гаюшкой

Прикольно звучит)))

у вас в кои-то веки наметилась чётко прописанная любовная линия в тексте

А вот щас обидно было.

*шуткО* ))

Знаешь, я про «любовную любоффь» и правда как-то не очень умею, наверно. Боюсь, её будет не так много — недостаточно, чтоб потрафить ещё и женской части аудитории. Основную часть сюжета будут занимать политические интриги, батальные сцены и твоя «любимая» расчленёнка))

нет, соплей в сахаре и прочей ванили у вас нет

Фух, слава Богу *выдохнул*

И ещё: что у него там за таинственная тайна, из-за которой он мочит всех, кроме старика Фуно?!))

А вотЪ! Нискажу))) А то вся интрига пропадёт)

Надеюсь, мы рассосали твой затык))

Спасибо тебе, солнышко. Мне надо ещё чуток подумать на эту тему, но твоё мнение очень много значит для меня. Не знаю, бывают ли у текстов ангелы-хранители, но у этой писанины он определённо есть)

Люблю)

До вечера)»

Глава 1.4

— До вечера, родная, — улыбнулась Ольга.

Короткий, но крепкий поцелуй, соединение двух лиц в тревожном облачке прохладного мужского аромата туалетной воды — и Алиса вышла из машины, опираясь на трость. Сегодняшний сеанс обошёлся без последствий в виде сонливости, но мышцы побаливали: массажистка здорово их намяла. Груды серого тающего снега — горбатыми китами во дворе, ослепительное солнце-победитель и пустяковый трезвон капели с крыш. Трость Алисы глубоко вонзилась в талый снег; он с глухим скрипом провалился под ногой, но она устояла, слегка опершись рукой о дверцу верного и серьёзного, как танк, чёрного «железного коня». Его повышенная проходимость была сейчас весьма кстати.

— Не провожай. Дойду, — улыбнулась-кивнула Алиса Ольге и помахала рукой, щурясь от ярких лучей.

По утрам слякоть прихватывало небольшим морозцем, а днём всё снова раскисало и дышало весенней сыростью и пронзительной подснежниковой свежестью. Ольга уже щеголяла без шапки, а пышная и пушистая копна её волос, придававшая её облику налёт романтичности, к некоторому сожалению Алисы, превратилась в строгую короткую стрижку с почти бритыми боками и затылком. Исчез милый творческий беспорядок, лицо стало суровее и... заметнее. Волосы оттягивали на себя много внимания; обрамление сократилось, ушло — сами черты непривычно выступили на первый план.

Новая глава ожидала вычитки и редактирования — уже восьмая. «Затык» с седьмой был успешно преодолён: камень преткновения, письма лорда Гая, Ольга решила оставить в первоначальном виде, после чего с облегчением двинулась вперёд по сюжету. Книга о Проклятом Лорде пока не выкладывалась на странице Убийцы Смысла и не имела заголовка; что-то завораживающее и величественное было в этой мрачной вещи, полной жестоких смертей, и Алиса ждала каждой главы со странным нетерпением, удивляясь самой себе. Сомневаться не приходилось: это должно было вылиться в нечто очень интересное, очень любопытное и мощное. Текст затягивал и не отпускал; мелкие опечатки и ошибки уже не портили от него впечатления, а воспринимались лишь как милые «трещинки», как родные морщинки у глаз Ольги, как седые волоски на коротко подстриженных висках и затылке. В тексте чужого, совершенно незнакомого автора эти недочёты, безусловно, заставляли бы Алису поморщиться; когда-то таким автором был для неё и Убийца Смысла, но кто бы мог подумать, что он станет ей таким родным, дорогим и любимым? Со всеми его пропущенными запятыми и милыми, смешными «очепятками». Не от неграмотности — от вдохновенного полёта мысли, от стремительной чечётки пальцев по клавиатуре. Ну а вычитывать, прочёсывая текст, выискивать все эти огрехи — не «царское» дело, а вернее, не авторское: бета поправит. В ответ — полный тёплой благодарности взгляд и нежная, щекочущая ласка поцелуя: «Спасибо, родная. Что бы я без тебя делал?» (Убийца Смысла — он). Улыбка тронула и губы, и прищуренные от солнца ресницы Алисы.