Сказка для Анжелики

Только я подъехала, как мне навстречу выбежал один из работников. Но увидев меня, сразу поник. Видимо, думал, что богатый клиент подвалил. Через минуту прилетел Пашка. Схватил в охапку, прижал к широкой груди.

— Анжелка, я думал, что тебя потерял, тут такое нахуевертили, — бормочет он мне в макушку.

— Паш, чего случилось то?

— Ты зачем отца застрелила? — вываливает на меня Паша.

— Чего? Паш, ты в своем уме? Мать моя его застрелила, — неуверенно оправдываюсь я.

— Менты сказали, что мать застала тебя с пистолетом в руках над раненным отцом.

— Он ранен? — еще больше удивляюсь я.

— Да, пуля пробила череп, но мозг задела по касательной. Сказали, выживет, только одну сторону парализовало, — удивляется Паша. — А тебя там разве не было? Я думал ты с матерью у ментов, даже насчет адвоката договорился.

- *капец, Паш, меня похитил Роберт, — я смотрю на Пашку, мои слова произвели на него эффект разорвавшейся бомбы. — Отец продал меня Роберту, тот приехал и забрал. Но перед этим появилась мать и выстрелила в охранника отца и в него.

— Черт, Анжел, если бы я знал, — Пашка расстроился, а я только сейчас поняла, что мое место нахождения могло так и остаться неизвестным. Выдали бы замуж, потом увезли к черту на куличики, заперли бы и все.

Пришлось Паше все в подробностях рассказать.

— Значит, ты сейчас в розыске, — Пашка хмурится. — Это плохо.

— Паш, мне бы сейчас отсюда смыться. Попаду в лапы ментам, меня упекут, попаду в лапы Хусаинову…

— Ну, выдать замуж они тебя не смогут, ты уже замужем.

— Паш, они могут сделать меня вдовой, ты об этом не подумал?

Паша чешет затылок.

— У меня ест куча вопросов к прошлому, а ответов нет.

— Чего делать то будем?

— Надо ехать в Москву, оттуда ниточка тянется?

Глава восемнадцатая

Да, надо ехать туда, откуда все начиналось. Где жил Владлен Снигирев, который организовал фонд для своей дочери.

— Я не могу отпустить тебя одну, — упирается Паша.

— Паш, я найду ответы на вопросы и докажу, что я не убивала отца, — я уверена в своей правоте.

Готова отстаивать свои интересы, Пашка знает, что я упрямая, если сказала, что так будет, значит, будет именно так.

— На чем ты поедешь, билеты брать нельзя, тебя по паспорту сразу вычислят.

— Паспорт, ты забыл, я теперь Могилева, — смеюсь я.

Паспорт то я как раз поменять и не успела, а в моем стоит штамп, что он не действителен, если бы Роберт его нашел, то фарса с женитьбой просто не было бы.

Но сейчас надо решать, что делать с машиной Роберта. Ведь по ней вычислят автосервис Пашки. И еще вещи, ну не с голым же задом ехать.

— Так, — рассуждает Пашка, — машину лучше бросить возле клуба, предварительно стереть отпечатки пальцев. А за вещами я сам домой зайду, мало ли …

В полной темноте приезжаем к дому, где Пашка выгребает мои вещи, рассовывает их по рюкзакам и сумкам. В Москве затеряться легко, тем более, что еду к знакомым. По дороге заезжаем на стоянку перед самым пафосным клубом. Тормозим на краю. Пашка вытирает отпечатки пальцев. Я выхожу первой.

Клуб открыт, толпа людей топчется перед входом, беспрерывно подъезжают к дверям клуба крутые тачки. Мне надо пройти вперед, мимо людей, что стоят на входе, где на другой стороне улицы стоит темная, неприметная машина, что ждет меня.

Забираю сумку у Пашки, быстро целую своего любимого мужчину и шагаю дальше. В неизвестность.

Ох и недолго же я шагала, потому что сразу натыкаюсь на малолетнюю шалаву, с которой подралась у коттеджа Золотова. Теперь-то я знаю, что ее зовут Вероника Волчина. А кличут Никой. Мне мать все уши прожужжала, что я обидела ее главную клиентку. Ведь Волчина у нее переделала всю себя любимую. Даже гениталии.

И вот сейчас это чудо пластического хирурга перекрыло мне проход.

— Чоооо, прыткая, говорят папашу своего грохнула, — Ника покачивается на высоких каблуках, минимально короткое платье, боевая раскраска индейцев Америки. И это я считала себя несозревшей личностью. Тут ни какой самокритичности, завышенная самооценка и нереально раздутое ЭГО.

— Ну, если ты о моем отчиме, то он жив, пока лежит в позе эмбриона, но с хорошим прогнозом на будущее, ходить будет, но только под себя.

— Чоооо, ты чо там бормочешь? — Ника угрожающе наклонилась на своих каблучищах.

— Послушай, Ника, по-моему, ты застряла на подростковом этапе развития, у тебя лабильная психика, сочетающаяся с импульсивностью и повышенной агрессией, — и я ткнула ее пальцем в грудь.

— Ты чо сказала, — Ника резко подаётся вперед, пытаясь схватить меня за воротник пуховика, но я делаю шаг назад и резко бью в коленную чашечку.

Ника с визгом заваливается вперед, а ее свита не успевает поддержать королеву, так как они стоят в нескольких шагах от нее, предвкушая, как их предводительница разделается с очередной жертвой. Вот только я не «терпила» и жертвой никогда не была. Резко ухожу в сторону, без поддержки, Ника падает вперед и приземляется мордой в истоптанный, грязный снег.