Сказка для двоих

— Как раз разные ситуации, — возразила Лана.

— Ошибаетесь. В вашем сценарии, — Лика употребила профессиональный термин, — а я подозреваю, что это сценарий всей вашей семьи, наработано большое чувство долга, желание угождать, жертвуя своими интересами. Ваш муж подсознательно пытался избавиться от вашей опеки, отсюда измены, тусовки. Как только вы «отпустили» его душой, перестали проявлять суперзаботу, он нашел себе дело, поступил в аспирантуру. Очевидно, что он так и не простил вам вашего превосходства, но это вас уже не волнует, не так ли?

— Да, — вздохнула Лана.

— Но голоса разных людей продолжают звучать в вашей голове, — проницательно глядя на клиентку, произнесла Лика.

— Голоса? — удивилась Светлана. — Я не Орлеанская дева, голосов не слышу.

— Я имею в виду другое. С детства в нас звучат слова родителей, учителей, авторитетных друзей. Эти голоса становятся нашими убеждениями и продолжают жить в нас, управлять нашим поведением. На любой работе и в любых отношениях вы проявляли свое преувеличенное чувство долга, желание взять чужие проблемы на себя, жертвуя при этом своими интересами и своим развитием.

— Не может быть! — воскликнула Лана. — Да мне просто трудно в это поверить!

— Попробуйте привыкнуть к этой мысли, — улыбнулась Лика, — а дома запишите на листке бумаги все свои основные убеждения.

— Какие?

— Например: «В нашей семье считается, что непорядочно не протянуть руку помощи тому, кто в ней нуждается», «веселиться разрешается только в праздники», «тот, кто любит просто так, безответствен» — и так далее. Подумайте, в следующий раз я вас жду с большим списком.

С этого дня Лана начала задумываться о своей жизни. Иногда на нее накатывало чувство вины за то, что она не похожа на других, за то, что она до сих пор не при семье, не умеет печь эклеры и вязать кофточки. Но она умела делать массу других вещей, недоступных иным женщинам.

Однажды Лика осторожно попросила Светлану описать идеального мужчину, которого она надеется встретить. По словам психолога, многократное представление образа желаемого спутника жизни обязательно должно привести к реальному результату. И Лана, не особенно веря в успех, просто так, для «инвентаризации», стала конструировать свой идеал.

«Во-первых, — мечтала она, — он обязательно должен быть выносливым физически и сильным духом. Настоящий воин, „рыцарь без страха и упрека“. Такой мужчина не может быть хлюпиком и истериком, как Валера Ковалев. Он будет немного отстраненным, немного холодным и сдержанным. Но в душе он будет чутко реагировать на чужую боль, радость, на любую несправедливость». Этот образ Лана вызывала в памяти каждый вечер перед сном. И постепенно черты абстрактного героя становились более четкими и конкретными. «Рыцарь без страха и упрека» словно оживал в воображении Ланы — философ и созерцатель, интеллектуал; от этого мужчины исходит ощущение свежести и прохлады, словно рядом кто-то устроил небольшой сквозняк…

Так с помощью Лики Палеховой Светлана стала учиться разбираться в себе, и открытия, которые ей удавалось сделать, радовали ее психолога подчас даже больше, чем саму клиентку. Было ли это знаком судьбы или результатом работы над собой, но именно тогда Лану нашел декан филфака и предложил попробовать свои силы у Ермолаева. Работа в «Протоколе» и теперь уже нечастые встречи с психологом, мастером задушевных разговоров, вернули Лане былое спокойствие и уверенность в своих силах. Жизнь действительно начиналась заново.

Берлин, у Бранденбургских ворот, 12 октября, 00.10-01.00

Ночной Берлин не спал, казалось, что ночью он стал еще более многолюдным и нарядным, чем днем. По ярко освещенным улицам бродили толпы ошалевших туристов, почти все столики в многочисленных кафе были заняты.

— Давайте что-нибудь выпьем. Видите, вон кафе с фонариками-? На мой взгляд, очень даже симпатичное, — предложил Светлане Андрей Александрович после того, как они прошлись вдоль знаменитых Бранденбургских ворот. Соколов приметил, как молодая японская пара, сидевшая за одним из столиков, направилась к выходу. — Пойдемте, — поторопил он Лану, — видите, столик освободился. Нам с вами везет.

Через секунду к ним подошла улыбчивая официантка

— Пива? Светлого или темного? — предложил Соколов.

— Нет, я лучше возьму кофе и парфе.

— Парфе? — Соколов с детской непосредственностью воззрился на Светлану. — И что же такое парфе?

— Торт-мороженое. Это типичный берлинский кулинарный изыск наряду с горячими сосисками, сладкой горчицей и блинчиками.

— Тогда мне блинчики. И пиво, — сделал свой заказ Соколов.

Лана с улыбкой перевела это официантке.

— Слушайте, вы никогда не совершаете ошибок? — Опершись щекой на руку, Соколов внимательно смотрел на Светлану.

— Почему вы сделали такой вывод? — нервно дернула она плечом.

— Вы выглядите как человек, ни в чем не знающий сомнения. Абсолютно серьезная, положительная дама…

— Вы это серьезно?

— Вполне. — Он улыбнулся.

— Ну, это вы зря, что я, не человек, что ли? — Лана обиженно поджала губы.

— Не знаю, не знаю. — Он улыбался все шире.