Сказка для волка

Ну не пытать же мне его в самом-то деле! Ладно, с дядей по ходу дела разберемся. Следующий вопрос на повестке дня.

— Саша, где маячок?

А как еще он мог проследить за нами? Погони точно не было, иначе Артемка бы нервничал и петлял намного дольше. Вдобавок появился Александр со значительным таким опозданием, мы с Дмитрием поговорить успели. Прибыл Саша на машине, а не на своих четырех, значит, самую бредовую идею о следе по запаху отметаем сразу. Остается маячок.

— Правая кроссовка, в языке надрез, — отозвался он. И опять же до странного довольным голосом.

Потом достану.

— Что тебя так веселит? — разозлилась я.

— Радует, что думать ты умеешь. Жаль, редко.

Хам. Естественно, после подобных заявлений разговаривать с ним мне не хотелось.

Следующее, над чем стоило поразмышлять, — это упорный интерес к моей персоне со стороны Дмитрия. Его последние слова по поводу обезьян представлялись мне откровенным бредом.

Кстати, о бреде.

— Саша, поясни подробнее по поводу равенства. — Пришлось отбросить твердое намерение игнорировать наглого индивида.

— А ты не понимаешь? — казалось бы, искренне удивился он.

Отворачиваюсь, наблюдая сквозь стекло за мелькающим пейзажем. Очень скоро мы прибудем на территорию поселка.

— Нет. Я вообще ничего не понимаю.

Вру. Вру сама себе. Есть у меня догадки, но они настолько невероятны, что верить в них просто нет смысла. Проще считать, будто мир сошел с ума. Но насчет равенства действительно ничего не понятно.

— Быть равной со мной, Ру, означает быть ответственной в той же степени. — Его голос тих, но оттого не менее мрачен. — В Стае действует строгая иерархия. И я нахожусь на вершине. Не подчиняться мне — значит заявить о себе как о равной. А равенство должно быть во всем.

Его абстрактные пояснения ясности в мои разрозненные мысли не внесли. Понятно лишь одно: за каждый свой проступок я буду нести ответственность.

— Знаешь, я передумала, эмансипацией не страдаю, согласна и на твое командование, — трусливо попыталась откреститься от непонятной мне роли.

— Поздно, маленькая. Я уже решил, что ты равная мне, — вполне серьезно заявил он, так и не оторвав своего сосредоточенного взора от дороги.

Кстати, он так и не накинул на себя никакой одежды помимо той, что уже была на нем, продолжая сверкать обнаженным торсом.

— Но я не одна из твоей Стаи, — пробурчала себе под нос. — Ваша власть на меня не распространяется.

Вот сейчас он разозлится и выкинет меня из своей машины.

— Это одно из многих твоих заблуждений, — не согласился он.

— Хорошо, — не выдержала я. — Но ты уже наказал меня. Чувствовать себя использованной не так уж и приятно, знаешь ли!

Меня давно уже перестало трясти, и даже страх испарился, перерос в обыкновенное нервное напряжение, которое грозило вот-вот вырваться наружу.

— Позже поймешь. — Он был непреклонен.

И тут мы подъехали к дому, на этот раз вытаскивать из машины меня не пришлось, сама шустро выскочила, опережая Александра. И в дом ринулась сама, благо Саша его не запирал никогда. Еще одна странная привычка оборотней.

Своего спутника видеть абсолютно не хотелось, поэтому я гордо прошествовала сразу в комнату, выделенную мне щедрым хозяином. Стоило открыть дверь, ведущую в спальню, как тут же ее захлопнула. Подумав сначала, что я ошиблась комнатой, постояла у закрытой двери еще минут пять. После чего осторожно ее приоткрыла и просто попыталась дышать ровно. Нервы не выдержали и сдали окончательно. Я зарыдала в полный голос. Ноги подкосились, и, рухнув в дверях на пол, я продолжила реветь раненой белугой, размазывая слезы по лицу, и во все глаза осматривала погром, учиненный в моем временном пристанище.

Комната выглядела так, будто в ней как минимум стадо слонов бесилось. Распотрошенная кровать, пух, усыпавший все возможные горизонтальные поверхности, сломанные в щепки тумбочки. Сорванные жалюзи и изодранный в клочья ковер. А на стене, прямо над кроватью надпись красной помадой, которой у меня отродясь не водилось, большими такими буквами «Шлюха». Это было до безобразия обидно. Не слово, что испортило миленькие обои. Не сорванные жалюзи. И даже не изодранный ковер. Обидным было то, что в этот сумасшедший день неприятности словно сговорились и решили прийти ко мне разом. Не успела я разминуться с нешуточной угрозой, как нарвалась на мелкую пакость.

На шум пришел Саша. Его лицо, когда он увидел художества неизвестного, надо было видеть. Я думала, он там же обратится, но нет, сдержался. Взял рыдающую меня на руки и, ничего не говоря, отнес в другую комнату. Вышел, но быстро вернулся, только уже с чемоданом. После этого снова куда-то ушел, уже надолго.

Я поплакала еще пару часиков, заработав тем самым жуткую головную боль, но обретя душевный покой. Сходила в душ, который оказался ванной, и завалилась спать. И на этот раз мне ничего не снилось.