Сказка о двух крылатых (СИ)

Долго ли, коротко ли, полетала Тахарраг в поднебесье и рядом с конем опустилась, обличье девы приняла. Хотел ее Тимур на коня посадить, да отказался верный конь ношу такую нести - дракон он дракон и есть, как бы ни выглядел. Достала вечный свой плат Тахарраг, лицо укутала, идет рядом - молчит, ничего не говорит. Много людей повстречалось на пути батыра, и всем говорил он, что ведет домой невесту свою - немую да незрячую, на лицо уродливую, а зовут Райхан.

Жалели люди батыра, да что ж тут поделаешь - сам себе такую долю избрал. Шли они шли, и дошли уже почти до дома Карабека, как тут видят - ползет им навстречу змея, толщиной в коня, длиной - все селение окружить, и то хвост останется. Ползет и кричит от горя, Тимура проклинает.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Увидела Райхан белого змея, джилан-падшасы, пальцы разжала - и упал узорный плат с ее лица. Закричал белый как снег джилан человеческим голосом:

- Эй, дева, не Райхан тебе имя, а Тахарраг! Глаза твои лучатся как звезды, а лицом ты подобна солнцу! Дети мои, джиланы! Берите Тахарраг, ведите ее в моё логово!

Схватил Тимур меч, вздыбил коня вороного:

- Ах, коварный червяк! Клялся ты помогать мне, а сам - убыр-старухе пол подметаешь, за ее котом плошку вылизываешь, да еще тем и хвастаешься! Не отдам тебе невесту мою, лучше сам умру в бою с дочерьми и сыновьями твоими. Плакать тебе по ним долго, да уж лучше так, чем предателю покориться!

Повернулась Тахарраг к своему спасителю, глаза, слез полные, вверх подняла:

- Ты прости меня, спаситель мой. Не могу я быть твоей невестой. Не для себя хочет отобрать меня джилан-падшасы, а отвезти меня к тому, кому я слово дала быть женою. Это чудо из чудес земное: в человеческом обличье - юноша мудрый и отважный, в волшебном - волк белый крылатый, джилану-падшасы племянник родной. Пять лет назад, когда мы с тобой в степи повстречались, он тяжко передо мной провинился. В сердцах прокляла я его, и он, себя не помня, в горе крылья свои отгрыз. Кровью истекая, бросился волк в чащу, а я, в горе великом от предательства его, погнала коня в степь. Чаяла в бою пасть, или замерзнуть в буране - да защитила меня высшая сила и любовь брата моего Карабека... Ты прости меня, храбрый Тимур, не твоя я судьба.

Помутилось у батыра в глазах, дыханье он потерял. Однако же справился с собой и так Тахарраг молвил:

- Будет пусть по слову твоему. Не могу я неволить ту, что мне жизнь спасла, и что для меня ярче солнца, дороже земли татарской, милее матери. Лети к своему суженому, а мне судьба, видно, искать жену среди дочерей человеческих.

Протянул руку, схватил плат узорный, которым Тахарраг лицо прикрывала, за пазуху сунул - развернулся конь, и поскакал в родное селение. Долго ли коротко ли, хоть и притомил Тимур коня, а доскакал до дома. И сразу - к старейшине кинулся:

- Отец, прости меня за слова дерзкие и в дом прими как сына. Стану я Айсылу мужем хорошим, а внукам твоим - отцом.

Усмехнулся Айбулат:

- Неужели теперь нужна тебе не та дева, что мечом врага поражает, а та, что послушна как шелковая нить, мягка словно масло, бела словно снег и прекрасна как луна?

Помрачнел Тимур, встал с колен:

- Прав ты, аксакал. Не избыть мне любви к Тахарраг в сердце своем, не уничтожить память о ней в душе. Пусть найдет себе Айсылу мужа другого, а мне, видно, не жить счастливо на свете этом...

Достал Тимур плат узорный, к губам прижал - и упал замертво. Только из уст его выпорхнула тень, да к солнцу метнулась. И увидел старый Айбулат как кружит над домами большой орел и тут же с ним рядом ворон появился. Сделали они три круга и улетели вдаль. Долго плакала Айсылу на могиле любимого, долго пели грустные песни друзья Тимура. А когда погас в селе последний огонек, пришли под могильный валун белый волк и лазурный дракон. Поклонились три раза и исчезли. А в селении с тех пор мальчиков Тимурами часто называют, а вот девочек Тахарраг - никогда.

КОНЕЦ

2