Сказка о Лесном царе и Пионерском царстве

И на реке после паводка — порядок. Река вошла в свои берега, и Лесному царю, то есть Водяному царю, ничего особенного делать не приходилось. Лишь бакены проверить, бумажки после субботних и воскресных туристов с берегов убрать, и все. Что касается утопленников, то их уже лет двадцать и при дяде Сене-Водяном не было. Река обмелела. Как в ней утопнешь!

Вспомнив о речке, Лесной царь подумал о ней не как Водяной и даже не как Лесной царь, а просто как человек. Ему захотелось искупаться. Не по службе, а просто так. А почему бы и не искупаться? Сегодня не суббота, не воскресенье, когда берега реки заняты приезжими.

— Эх, елки-палки! — произнес Лесной царь, щурясь под лучом солнца, что пробился сквозь ели и сосны сначала на бороду его, а потом и на лицо. — Сладко-хорошо! И пусть, что будет, то будет, а чего не будет, того уж никогда не будет! Пойду! Позагораю заодно, а может, и кефир в поселке куплю. Там два магазина и палатка.

Все запасы кефира у Лесного царя давно кончились.

А он так любил кефир!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Что беспокоило Олимпиаду, Кузю и Бибу. Неожиданная телеграмма. Волнения Вас-Сима. Неужели сорвется военная игра?

Октябрятский отряд гулял у самой плотины. Это была его территория для прогулок. У каждого отряда была своя территория, заранее отведенная начальником лагеря, но именно их, октябрятскому, отряду досталась эта — у плотины.

Олимпиада не раз пыталась спорить на эту тему с Вас-Симом.

— Вы что, хотите, чтобы мои октябрята в первую очередь тонули? — спрашивала она, когда рядом были другие вожатые. А они, как назло, часто оказывались рядом, и Олимпиаде было трудно говорить с начальником лагеря. — Ты что, Вас-Симчик, миленький, думаешь, что октябрята умеют плавать лучше пионеров? Да? У меня, например, только Кузя и Биба умеют плавать, а остальные — никто. И я, Вас-Симчик, не умею! Понимаешь? — говорила она, когда рядом никого не было, что случалось очень редко.

— Тонуть никто не должен, — говорил ей Вас-Сим. — А пересматривать наши решения мы не будем. И, слушай, там в конце концов негде тонуть! Там разве что мышь утонет, но никак не человек…

— Не говори, пожалуйста, мне о мышах. Умоляю! — просила Олимпиада.

— Почему? Мыши весьма симпатичные существа, Олишка…

— Насчет симпатичности мне уже говорили мои мальчишки, но меня это, поверь, не устраивает…

— А я, когда был маленьким, Олишка, — признавался Вас-Сим, — сам разводил белых мышей. Такие славные они у меня были, а когда рождались мышата, то просто…

Олимпиада совершенно не выдерживала.

— Белых! Так разве я о белых говорю! Я о серых, мышиных! Есть разница? — спрашивала она. — Вас-Симчик, дорогой, хороший! Замолчи, а то я упаду… — Олимпиада взмолилась.

— Куда, Олишка? — спросил Вас-Сим.

— В обморок! Понимаешь, в обморок!

Боже, какой он чудесный и какой наивный!

— Иди, Олишка, иди к своим октябрятам, а то они и правда в луже потеряются, — сказал Вас-Сим. — И пожалуйста, не волнуйся!

Вот и гулял октябрятский отряд у самой плотины. Все гуляли, кроме Кузи и Бибы.

Кузя и Биба не могли гулять спокойно. Они рыскали, без конца оглядывались, присматривались к траве и кустам.

— Нет? — спрашивал Кузя.

— Нет, — отвечал Биба. — А у тебя?

— И у меня нет…

Не менее странно вела себя и Олимпиада. Она, конечно, следила за всеми ребятами, но больше всего за землей и Кузей с Бибой.

Изредка она подходила к ним:

— Не видели?

— Нет! — отвечал Кузя.

— Нет, — подтверждал Биба. — А вы?

— И я нет…

И опять все трое приглядывались к траве, заглядывали в кусты.

Изредка Олимпиада вдруг отрывалась на минуту от непонятного занятия, бросалась к октябрятам, хватала первых попавшихся в круг и начинала затевать с ними хоровод.

Мы гуляем, мы гуляем,
Отдыхаем, отдыхаем,
Мы на речке загораем!
Хорошо!

Так пела поначалу только одна Олимпиада, а потом ей стали подпевать и все остальные ребята. Песня повторялась много раз, и все ее запомнили.

Шел день за днем, но вот однажды к плотине примчался запыхавшийся от жары и пахнущий кухней повар дядя Софа:

— А я вас всюду ищу. Кузю с Бибой срочно к Вас-Симу…

— Только их? — удивилась Олимпиада. — А мы как же?

— Вы никак, — подтвердил дядя Софа. — Вас-Сим так и сказал: «Никого нет. Беги, Софа, туда, где гуляют октябрята, и достать мне их, срочно!..» То есть Кузю с Бибой. Или Бибу с Кузей. Там, как я понял, какая-то непонятная телеграмма на их имя. Так что давайте, ребятки. Кому пирожки печь, тому и отвечать!

— Чего это ты все про пирожки? — растерянно спросила Олимпиада. — Можно подумать, что ты нас одними пирожками кормишь!

— В том-то и дело, что терпеть не могу этих пирожков. И не умею их печь! В «Метрополе» у нас как было? Разделение труда: один повар по супам, другой по бифштексам, а по пирожкам это уж особая статья! — признался дядя Софа. — А тут как заставят, приходится. Вот и отвечай потом. Все ругают, а я что могу поделать, раз не умею. Говорил же им…