Сказка о Лисе (СИ)

- Ты поначалу мне даже нравился, Иму, пока не начал говорить такие вещи. Томо не такой, он волен выбирать принимать ему заказ или отказаться. И он…

- Тина! – перебил ее наемник и спокойно произнес – Я не убиваю тех, кого спасал, Иму. Это принцип.

Иму стало ужасно неловко, под осуждающими взглядами он начал задыхаться. Ему казалось, что не только три пары глаз смотрят на него, а мерещилось, будто он стоит перед толпой, и все смотрят так… будто он совершил преступление, укоряюще. Краска мгновенно залила лицо и сразу же отступила, как только он понял, что не может дышать.

- Эй, Иму, что с тобой? – Рао протянул руку, видимо, намереваясь потрясти его за плечо.

Звонкий шлепок по руке не мог остановить рикта, но Томо, наблюдавший за Иму ранее, перехватил эту руку едва ли не всем весом:

- Не смотрите! Не смотрите на него! – и первым подал пример, отвернувшись.

- Не смотрите?! – завизжала Тина – Да у него глаза закатываются! Он не дышит! Сделайте что-нибудь!!!

После истеричного выкрика ливонки, Рао не выдержал, он подскочил к метису, сгреб его одной рукой и принялся осторожно трепать по щекам.

Иму сквозь мутную пелену слышал, что ему что-то кричат, говорят, уговаривают, он пытался вернуть себе осознание происходящего, но напрасно. Сознание окончательно накрыло темнотой.

- Говорил же! – рявкнул Томо, выдирая обмякшее тело полурикта из огромных рук Рао – не трясли бы его как грушу, он бы не вырубился!

- Да что вообще случилось-то? – жалобно вопросила девушка.

- Возможно, какая-то детская психологическая травма, а может, один из видов аутизма. – уже спокойным тоном ответил ей брат – Не знаю, я не врач.

Вокруг было темно, так темно, что казалось, будто его закопали заживо. Холод сковывал тело, он попробовал пошевелиться – и не смог, закричать – не вышло, словно во рту был кляп. Да вдобавок по его лицу что-то ползало, что-то скользкое, влажное и мерзкое. Он попробовал пошевелиться, стряхнуть это с себя, но руки не слушались, он даже не чувствовал их. Мысль о том, что он похоронен, и по его телу ползают черви, оглушила. Отчаянно стараясь задавить панику, он боролся с пульсацией крови в висках и пытался сделать хоть один крохотный вдох. Легкие горели от недостатка кислорода, в ушах звенел набат, зато ползанье по его лицу прекратилось.

- Иму?

Голос принадлежал ребенку и доносился он откуда-то издалека, но ему было все равно, он собирал все силы, чтобы вдохнуть и закричать, позвать на помощь.

- Иму! - и чья-то маленькая рука отнюдь с немаленькой силой хлопнула его по груди.

Воздух ворвался в легкие целым потоком, его было так много, что Иму закашлялся, просыпаясь, свет ночных ламп показался настолько ярким, что глаза заслезились. У него таких ламп не было. Где он?

- Ты в порядке?

От неожиданности он шарахнулся в сторону, едва не упав с кровати, повернул голову – рядом с ним сидела девочка.

- Ты тоже меня боишься? Папа меня боялся.

- Что? – он поначалу даже не понял суть вопроса, ночной кошмар еще не до конца отпустил его, но девочка подождала, когда он придет в себя – Нет, Миа, конечно, я не боюсь тебя. – Иму тепло ей улыбнулся – Мне просто приснился дурной сон.

- Я знаю. Ты дышать перестал.

- О, даже так? Спасибо, что разбудила.

Иму оглядел себя, обнаружил ту же простыню, в которую он закутался еще до того, как случился приступ, и попытался встать.

- Ты куда? – возмутилась девочка и схватила его за руку – Я еще не закончила.

Странно, но Иму даже не подумал о том, чтобы отшатнуться от малышки, нарушившей его личное пространство, она не вызывала в нем паники. И он замер, сидя на диване, когда девочка с фломастером в руках залезла к нему на колени и принялась рисовать. Так вот что ползало по его лицу – фломастеры. Замечательно. Она хотя бы не неприличные слова на нем пишет?

- Готово! – возрадовался ребенок и сунул ему под нос зеркало.

- Красота. – терпеливо вздохнул метис, рассматривая птичек на своих щеках – Любишь птиц?

Миа кивнула. А он смотрел на нее и не знал, как сказать ей, что папа не придет за ней, что ее папы больше нет. Как вообще можно сказать ребенку такое? И почему она не спрашивает его, где ее папа? Она же смотрела в его раскосые глаза совершенно спокойно, не детским взглядом, и вдруг заявила:

- Я знаю, о чем ты думаешь.

- М?

- Ты думаешь, как рассказать мне… Не надо, мне Тина все рассказала. Я знаю, что папа умер.

И глаза, взрослые, спокойные, понимающие. Иму не смог в них смотреть, он опустил взгляд, слова его прыгали, как зайцы, а голос звучал неуверенно:

- Прости, малышка. Тебе, наверное, сейчас не просто. Я своих родителей не помню вообще, так что даже не представляю, что ты сейчас чувствуешь. Если тебе станет легче, мы можем поговорить об этом, ты можешь высказаться или, если хочешь, попла…

Детская рука зажала ему рот, и он с удивлением посмотрел на Миу. Ее рот кривился от эмоций, но она храбро сражалась с ними: