Сказка о потерянном якоре. Занимательные прогулки по Петербургу для детей и родителей

— И вы не испугались испытаний? Ведь это же очень страшно — не знать, что вас ждёт впереди! — спросил фрегат, восхищённый смелостью путешественника. Пржевальскому было приятно вспомнить о том, как он начинал свой путь. Он с удовольствием погрузился в воспоминания:

— Никто не хотел отпускать меня в мою первую экспедицию по Средней Азии, все говорили о сумасбродности этих планов. Многие считали, что у меня ничего не получится. Но экспедиция состоялась и принесла мне славу учёного и исследователя! Я изучал растения и животных, почву и климат Уссурийского края. На границе с Китаем мы встретили лошадей, которые с виду очень напоминали ослов. Потом их стали называть лошадьми Пржевальского. Ещё наша экспедиция открыла подвид бурого тибетского медведя, которого тоже иногда называют медведем Пржевальского.

— А приключения с вами случались? — спросил кораблик, увлечённый рассказом собеседника.

— В какие только переделки не попадали наши отряды: страшные ураганы, снежные лавины, засады недружелюбных аборигенов, засуха и голод! Ничто не могло остановить нас. Каждый шёл к своему счастью, которое находил в свободе и встрече с новыми, неизведанными краями. Тысячи километров прошёл со мною этот верблюд, с которым во время путешествия мы вместе переживали все невзгоды. Он был самым верным, самым терпеливым товарищем!

Пржевальский не просто рассказывал о своих приключениях, одновременно он успевал прилаживать к борту корабля оторванные бурей детали, латать пробоины. Он зашил паруса, вернул на место мачты, установил на капитанский мостик штурвал.

— Одного только не понимаю, — проговорил путешественник. — Ну ладно я, мечтатель, которому ни секунды не сидится дома, но что тебя привело сюда? Что ты искал среди буйных морей, лабиринта горных хребтов и диких степей?

— Якорь… — смущённо произнёс кораблик.

Он с увлечением рассказал Николаю Михайловичу обо всём, что пережил за последние дни. Всей своей болью, всеми переживаниями и впечатлениями, которые накопились за это время, поделился с ним. А его мудрый собеседник внимательно слушал и, чему-то улыбаясь, бросал камешки в своё отражение на воде. Кораблик закончил рассказ и почувствовал, что плачет. Но это были слёзы счастья, радости, благодарности, слёзы от того непередаваемого ощущения спокойствия, уюта и доверия к тому, кто оказался рядом. Ещё никогда в жизни ему не было так хорошо. Некоторое время они молчали.

— Ты знаешь, — нарушил тишину Пржевальский. — Наверное, наш якорь там, где нас любят и ждут. И даже мы, великие путешественники, любим после долгих странствий возвращаться домой!

Фрегат и не заметил, как оказался снова на плаву. Подул северный ветер. Он становился всё сильнее и вскоре превратился в вихрь. Но в этот раз он ласково подхватил золотой кораблик и так закружил, что пропали из виду и путешественник с верблюдом, и зелёный холм, и озеро Иссык-Куль под ним.

5

Полёт был недолгим. Через несколько мгновений свист ветра начал затихать, рассеялись облака, и показалось голубое небо. Фрегат почувствовал лёгкий удар дна обо что-то металлическое. Спустя несколько секунд он увидел столь знакомые Ростральные колонны, башню Кунсткамеры, шпиль Петропавловского собора с ангелом, летящим над ним, и купол Исаакиевского собора.

— Спасибо тебе, северный ветер! — сказал уставший, но счастливый кораблик. — Я снова дома!

Он с благоговением посмотрел на красавицу Неву, на Дворцовую площадь, взглянул на простирающийся у стен Адмиралтейства Александровский сад. Отовсюду ему улыбались люди. Прикладывая ко лбу ладонь, горожане смотрели вверх и радовались ему. Невиданный пир устроила Минерва, пригласив всех каменных и металлических обитателей бывшей верфи, с которыми ей удалось повстречаться за эти дни.

Золотой фрегат долго всматривался в очертания Адмиралтейства, удивляясь так, словно оказался на его шпиле впервые. Он лишь медленно поворачивался вокруг своей оси и повторял:

— Я нашёл якорь! Нашёл! Я нашёл его!

А рядом, скрывшись за зеленью деревьев сада, у подножия скалы лежал верный друг и спутник Пржевальского — его двугорбый верблюд, гружёный чемоданом. А над ним, на вершине этого каменного пьедестала, расположился и сам путешественник. Кораблик взглянул на эту компанию и, подмигнув, сказал:

— Ну что, Николай Михайлович, вот и вы нашли свой якорь?

Ответом ему была еле заметная улыбка под пышными усами Пржевальского, появившаяся на мгновение, но застывшая на долгие века.

КОНЕЦ

Интерактивная экскурсия