Сказка о принце. Книга вторая (СИ)

В полдень на улицах не видно ни души. Даже ко всему привычные городские кошки попрятались в подворотнях в скудной тени. Собаки, вывалив языки, разморенно лежали под деревьями, ленясь даже лаять. Да и на кого лаять? Редко-редко пробежит в лавочку служанка, когда-никогда мальчишка-подмастерье просверкает пятками, торопясь с поручением. Королевские гонцы разве что… но этим жара не жара, холод не холод – у них служба такая. Вот мучаются-то, бедолаги, сдержанно сетовали горожане, глядя на несущихся во весь опор всадников на взмыленных лошадях. А бывало, и не жалели, говоря: сами себе такую жизнь выбрали.

Ближе к центру Леррена, конечно, зелени больше и тень погуще. Улицы уже не узенькие, так что не протиснуться – нет, даже две кареты и те разъедутся. Короткими перебежками, от тенечка к тенечку там пройти можно. Хотя тоже – кому ходить? Ну, ладно, дворяне, которые на государевой службе, к обеду домой заторопятся… верхом или в каретах, в которых и зной не так донимает. Ну, слуга с поручением… А кто свободен от тягот и хлопот, те только к вечеру покажутся, когда жара спадет, или вовсе уедут из города – кто в летнее поместье, кто в провинцию. Нынче, бывает, в провинции-то и спокойнее…

В воскресенье, конечно, народу побольше. Кто из церкви, кто в гости… ближе к закату парочки выходят – пройтись по набережной Тирны, платье новое показать, на девушек посмотреть… Но опять же – жара нынче такая, что и парочки подкосила. Раньше, чем сядет солнце, народ на улицы и не показывается.

Вот, например, этот долговязый малый куда в воскресенье идет и зачем? Жара, Страстная неделя началась, а он идет. Одет не Бог весть как, но пристойно – не то приказчик из лавки, не то писарь в мелкой конторе. Шаг спокойный, размеренный – значит, не так уж торопится, значит, не по срочному делу. Куда направляется, видно, знает – головой по сторонам не вертит… так, оглянется пару раз, точно давно здесь не был и новому удивляется. Но не из этих кварталов, точно. И куда понесла его нелегкая в такую жару?

Упитанная, но кудлатая шавка из дома купца третьей гильдии господина Терки проводила прохожего взглядом, подумала лениво, гавкнуть ли, поднялась… и улеглась на место. Ну его, жарко.

Долговязый свернул в переулок, ведущий от набережной к церкви, вытер лоб, вздохнул. Жарко.

Сегодня утром он приехал в Леррен, и пока все складывалось хорошо. В гостинице «Три петуха» комната нашлась сразу, и завтрак принесли наверх, и воды горячей удалось добыть. За день, проведенный в дороге, одежда пропиталась потом, лицо стало серым от дорожной пыли. Он уехал из поместья ван Эйрека рано утром, по прохладе (относительной, конечно) и рассчитывал добраться до столицы до закрытия Ворот.

- Не задерживайтесь в Леррене, Патрик, - попросил его Лестин при прощании, - там сейчас неспокойно. Помните про запрет на публичные гуляния, обходите людные места. Вас, как ни сильно вы изменились, можно узнать в лицо.

- Я буду осторожен, - серьезно пообещал Патрик. – Но вряд ли меня станут искать в обличье мещанина или чиновника. Не волнуйтесь, Лестин, со мной ничего не случится.

Он планировал остановиться в «Трех петухах» - гостинице, хозяин которой в свое время был Лестину сильно обязан. Если задержится в дороге, то въедет в город утром, заночевав на постоялом дворе в десяти милях от столицы. Днем встретится с Жаном и Ламбе, а вечером уедет… ну, или на худой конец следующим утром. К Ламбе Патрик пойдет в обличье неприметного горожанина; лучше было бы, конечно, мастерового, но мастеровой из него – «у вас на лбу написано «грамоте знаю, шпагой владею», - сказал ему Лестин. Идти же в дворянской одежде не хотел сам Патрик, чтобы не вызвать лишних подозрений. Сегодня воскресенье, на ярмарку едут крестьяне из предместий и окрестных деревень, так что вероятность попасться патрулю на улице или привлечь лишнее внимание в городе сводилась почти к нулю.

Он не стал останавливаться на постоялом дворе, надеясь добраться до Леррена до закрытия Ворот, но все-таки не успел, и ночевать пришлось в стоге сена, вернувшись назад и отъехав от последних домов предместья миль на несколько. Впрочем, выспался он неплохо, хоть не душно было, по крайней мере, и клопов нет. Ехать прямо к открытию Ворот не имело смысла: Жана отпустят в увольнительную не раньше десяти утра, и Патрик повалялся в сене, глядя в высокое небо без единого облачка. Господи, когда же эта жара кончится? Потом он купил молока в первом попавшемся доме, а с собой еще оставалось немного еды. В Воротах не спросили паспорт (а говорили, что теперь проверяют всех входящих), караульный только скользнул по нему взглядом; видно, тоже жара разморила. Так что пока все складывалось благополучно.