Сказка о принце. Книга вторая

Тех, кто был близок к трону, разыскали и освободили достаточно быстро. Но сколько было еще таких, как Магда – невиновных, оговоренных, попавших в тюрьму волею случая. А еще – тех, кто был близок королю Карлу, но не попал в орбиту следствия явного, а просто тихо сослан в свои поместья в дальних провинциях. Ну, эти ладно, они могли и подождать, в глуши – не в тюрьме, не под конвоем. А еще – такие, как Джар… о них тоже следовало не забыть. И, в общем, дел тут было – до черта. Почти каждый день заканчивался для Патрика визитом лорда Лестина в качестве министра внутренних дел («найдите уже мне замену, сир, я стар для таких приключений» – «некого, Лестин, некого. Потерпите еще немного. Где я найду того, кто справится с таким делом лучше вас? Как вы сегодня себя чувствуете?») с длинным отчетом. Нельзя сказать, что ведомство герцога Гайцберга находилось в большом порядке, но и бардака в нем было на удивление немного. Дело двигалось, хоть и не так быстро, как хотелось бы.

Первым из «партии принца» вернулся в город Марк де Волль. Патрик, едва на стол к нему легло донесение с городской заставы, еле сдерживался, чтобы не кинуться в дом де Воллей. Он понимал, конечно, что Марку нужно прежде всего побыть с матерью и даже просто отдохнуть с дороги, но никогда еще время не тянулось для него так медленно. Вечером второго дня, махнув рукой на правила приличия, он приказал седлать лошадь… и остановился на пороге. Как они встретятся? Что он, уже король, сможет сказать другу? «Прости, я не виноват?» Что скажет ему Марк?

И все же он мчался по вечерним улицам Леррена галопом, и прохожие шарахались и посылали вслед ругательства… конечно, короли так не ездят, им нужно выступать степенно, в окружении свиты… а пошло оно все к черту!

И только когда мать Марка, графиня Елена де Волль присела в поклоне ему навстречу, лихорадочная струна, натянутая внутри, оборвалась, сменившись напряженным, тяжелым спокойствием. Почудился ли ему упрек в глазах женщины или это всего лишь чувство вины, которое не избыть никогда? Гостиная де Воллей ярко освещена уже низким, вечерним солнцем, и цветы повсюду, и запах корицы и свежего теста с кухни – но почему же чудится, чудится ему запах горя и беды, который так и не выветрился еще из комнат этого большого, красивого дома?

Графиня вышла, обещав прислать к нему сына, зазвенел где-то сверху ее счастливый голос – а Патрик все еще не мог перевести дыхание. Сейчас… вот сейчас…

Когда раздались в коридоре медленные, тяжелые шаги и распахнулась дверь, Патрик обернулся…

Худой, очень худой, высокий человек стоял на пороге, тяжело опираясь на палку, и смотрел на гостя, смотрел – словно не веря. Потом прошептал:

– 

Патрик?

Патрик сделал шаг навстречу.

– 

Марк?

Человек на пороге кивнул. Медленно вошел, аккуратно прикрыл за собой дверь.

Несколько секунд они стояли неподвижно, глядя друг на друга.

– 

Не узнаешь? – так же тихо спросил вошедший.

И только после этого они кинулись друг к другу. Свалился с грохотом, попавшись под ноги, стул, упала стоящая у двери напольная ваза. Они вцепились друг в друга, в локти, в плечи – и замерли. И долгие несколько мгновений не разжимали объятий.

– 

Марк… – Патрик провел ладонью по коротко обрезанным волосам друга – белым-белым, точно выкрашенным. Если б не помнил прежние смоляные пряди, подумал бы – так и было. – Седой?

– 

Живой? – спросил Марк и хрипло засмеялся. – Ты – живой? А я не верил…

– 

А я не верю тому, что это ты. Живой.

– 

Да…

– 

Марк…

Не расцепляя рук, они жадно оглядывали друг друга.

Он стал худым, этот прежде толстоватый и добродушный увалень; худым, как щепка, жилистым, как сплетенный из ремней канат. И – жестким, угловатым, точно из камня вырубленным стало прежде мягкое, детское лицо, запали и потемнели глаза, и не осталось в них прежнего добродушия. Узловатые руки, морщины в углах губ, шрам на щеке и на шее, жесткий, оценивающий, недобрый взгляд…

– 

Марк…

– 

Зато вернулся, – улыбнулся де Волль, и очень усталая была эта улыбка.

– 

Марк…

– 

Не надо, Патрик. Или к тебе обращаться теперь только «Ваше Величество»?

– 

Марк… не надо.

Они сели, наконец, все так же глядя друг на друга.

– 

Кто еще вернулся? – спросил Марк после молчания.

– 

Пока – только ты. Остальные… еще едут.

– 

Все живы?

Патрик отвел глаза.

– 

Нет…

Марк помолчал, потом спросил – очень спокойно:

– 

Кто?

– 

Жанна. Кристиан. Анна Лувье. И Ян.

Непослушными пальцами Марк оттянул ворот камзола.

– 

Про Кристиана знаю. Но… Ян?!

– 

Да… Он… был со мной.

– 

Как?

– 

Марк… я расскажу, обещаю. Но… не сейчас.

– 

Хорошо… Прости…

Оба опять помолчали.

– 

Марк, – заговорил, наконец, Патрик, – возвращайся. Ты нужен мне.

Марк коротко усмехнулся.

– 

При дворе?

– 

Да. И… не только.

– 

Ты приехал только за этим? – очень тихо спросил Марк.

– 

Ты же знаешь, что нет, – так же тихо ответил Патрик.

– 

Что ж… спасибо.

–