Сказка о самоубийстве

Теперь о детях забочусь я». Она говорила что-то еще, как будто не давая возможности вставить слово. Мне было больно...

День 39

Мы с Сойером остались переночевать в при­юте. Когда дети ушли спать, взрослые сели у камина. Новую воспитательницу звали Лора. Ей было всего девятнадцать лет, но она справ­лялась со своими обязанностями не хуже, чем мадам Илона, а, может быть, даже лучше. Лора сказала, что попала в приют, когда ей было во­семь лет.

Мы беседовали долго, около двух часов. К нам присоединился старый дворник, которому плохо спалось. Он пил странное пойло из своей фляги и сидел ближе всех к камину. Мальчики с кух­ни принесли нам жареной картошки и горячего чая. По ночам здесь работали только ребята, что постарше: они трудились ночью на кухне, чтобы приготовить на весь приют еды.

Я все же осмелилась спросить: «Лора, а ты не знаешь, тут жила девочка по имени Патри­ция?». Она с недоумением посмотрела на меня и ответила отрицательно. А дворник усмехнулся и, выдержав паузу, стал рассказывать: «У одного ребенка, лет тридцать назад, был щенок по име­ни Патриция. Мальчик очень переживал, когда собачка сбежала, по крайней мере, ему так ска­зали. Он удирал по ночам и искал ее, но никто из взрослых так и не осмелился ему даже намек­нуть, что кто-то из детей в этом чертовом приюте утопил его щенка в ведре. Мальчик верил, что однажды найдет свою Патрицию, а как-то раз сам сбежал и не вернулся». «Его звали Джек?», - спросил Сойер. Дворник молча продолжал от­хлебывать из своей фляги...

День 40

Лора

Сюда, в приют, редко кто заезжает, поэтому Лора была рада познакомиться и поговорить с Сойером и Зои, но они уехали несколько часов назад. Лора уложила детей спать, убрала раз­бросанные книжки и игрушки по местам, зава­рила себе чай.

У Лоры были красивые, немного рыжеватые волосы, милые веснушки весной и чуть печаль­ный взгляд. Она стояла на кухне. В руках чашка чая, а в голове - очередь из тяжелых воспоми­наний...

Папа погиб еще до моего рождения. Он был достойным человеком, но не слишком везучим. При военной операции его застрелили - так говорила моя мама. Мы с мамой всегда спали в одной комнате, в нашей маленькой квартирке. Маме часто было плохо, и она плакала, а я не знала, чем ей помочь. Когда плакала она, пла­кала и я. Плач, также как и смех, может быть за­разительным. Она начинала успокаивать меня и успокаивалась сама.

Однажды я вернулась из школы, а мамы не было дома. Но дома меня ждал незнакомый дядя, который сказал, что мама попала в боль­ницу и у нее немного болит голова. Когда я на­вещала маму в клинике, она всегда держала в руках плюшевого зайчика и разговаривала с ним. Она плакала в руках с этим зайчиком в ожидании, пока зайчик тоже начнет плакать и она станет его успокаивать. Кажется, мама назы­вала свою игрушку моим именем, а меня не за­мечала. Она жаловалась игрушечному зайчику, что у нее очень твердая подушка. Я пообещала маме, что достану для нее самую мягкую подуш­ку, которая только существует. Уже и не помню, каким образом я ее тогда думала достать, ведь мне было всего восемь лет. Обещание свое я не успела выполнить: мама умерла через две неде­ли - не знаю, отчего, мне не сказали. Наверное, виной всему была слишком твердая подушка, а ведь у нее так сильно болела голова...

Следующие несколько лет я жила в приюте. И однажды написала доктору письмо о том, что тут совсем нет игрушек и я хочу того плюшевого зайчика, с которым играла моя мама в больнице. У меня совсем не осталось вещей от моей преж­ней жизни. Дома осталось много интересных папиных вещей: до того как он умер, он хорошо зарабатывал. Мама не хотела ничего продавать из того, что принадлежало ему. Думаю, сейчас эти вещи уже нельзя было вернуть. Зайчика мне так и не прислали. Фотографий родителей тоже не было, и я начала забывать, как они выглядят. По воскресеньям наша воспитательница мадам

Илона водила нас в храм, где мы читали молит­вы. Я не задавала вопросов, но была обижена на Бога, что он не спас моих родителей. Потом мы возвращались в приют.

Спустя несколько лет умерла наша воспита­тельница. Я в какой-то момент хотела сбежать из приюта, но как это сделать, когда у одного из ребят помладше болит горло, а другой не поде­лил игрушечную машинку с девочкой, которая постоянно плачет?

Я и сама иногда плачу. Жалеть себя легче, чем держать боль внутри...

День 49

Идет снег... Это было то утро, которое привет­ствует тебя снегопадом. Зои спит дома, а я иду в поисках подарка для нее - просто так, без пово­да. Дарить подарки приятнее, чем получать.

Я прошел мимо собаки, которая ела у помой­ки. Мне стало ее немного жаль.

Миновал детей, которые направлялись в школу, и мне вдруг захотелось стать ребенком: книжки, тетрадки, учебники - это же так весело и беззаботно!

Я видел много прилавков и витрин, которые ярко светились, демонстрируя и даже навязы­вая прохожим купить все эти, никому не нуж­ные, побрякушки.