Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ)

— Датри всемилостивая, — я прикрыла глаза, сосредоточившись на своей глубинной силе, и говорила еле слышно, слова сами текли с губ, складываясь в нужное, а пальцы выводили в воде все защитные знаки, которые я знала. — Ты мира мать, богиня ночей, ты хозяйка звёзд, лик твой — луна, голос твой — серебро. Ты всё живое породила, силой своей наделила, к миру допустила. Тебя призываю, твоей силой заклинаю: огради реку эту, и хозяина её, и всех тварей живущих в ней, от слов злых, колдовства тёмного, проклятий чёрных…

Вода становилась вязкой, как кисель, сила текла с пальцев, знаки наполнялись серебром, не растворяясь в струях течения. Их сияние устремилось в глубину, и река пришла в движение. Тихо ахнули за спиной, но я неотрывно смотрела, как вздымается перед лодкой водяной горб огромной рыбы с почти человечьим лицом. Жёлтые, как песок, глаза смотрели на меня. На сверкающей, как зеркало, чешуе множество точек от ядовитых укусов и чёрные полосы от яда проклятия.

Сопротивлялся. Дух реки, как мог, сопротивлялся чужой злой воле.

Только где водянику устоять против той, что смогла подчинить себе демонов…

— Прости, что так больно было, — повинуясь наитию, я осторожно коснулась пальцами гладкой морды. — Я не умею лечить такое. Но я хочу помочь. Защитить твою реку.

Водяник молчал. Или я не умела понимать нечисть и говорить с ней, как умел это делать Шут.

— Ты позволишь?

Огромный прохладный лоб упругой волной толкнулся в мою ладонь. Хозяин реки шумно вздохнул и без всплеска погрузился обратно в воду.

— Да будет так, — едва слышно прошептала я.

В следующий миг все защитные знаки вспыхнули и рассыпались солнечными и серебряными струями, вплетаясь в сущность самой реки и её хозяина.

Водяник принял защиту не ведьмы Яниги, а самой Датри, матери мира…

Я только грустно улыбнулась. Что ж, река — не склянка с зельем, всю воду в ней заговорить никакой ведьме не под силу.

— Всё, домой. — Я закрыла глаза, чувствуя, как на меня наваливается глубокая усталость. В воду бы не упасть, защитница…

Больше всего мне хотелось сейчас очутиться в надёжных объятиях Джастера и ни о чём не думать.

В полном молчании мы плыли к пристани Шемрока, на которой собрался весь город.

31. Осколки прошлого

Берег был пёстр и тёмен от заполнивших его людей.

Шемрок встречал нас молчанием. Только вода тихо плескалась под вёслами гребцов и накатывала на опоры многочисленных причалов.

Люди стояли в десятке шагов от кромки воды, неподвижные и молчаливые. И от этого молчания, от висевшего в воздухе настороженного ожидания вдруг стало не по себе.

Я думала, горожане обрадуются тому, что водяник успокоился, а такое впечатление, что они ничего не видели, и до реки им вообще дела нет…

Гнетущее молчание не нарушалось до тех пор, пока лодка не ткнулась носом в пристань и Даринка не поднялась во весь рост со дна лодки, выглядывая в собравшейся толпе мать.

— Дариночка! — истошный женский крик разорвал тишину. — Доченька!

— Маменька! — девчонка кошкой выскочила на пристань и побежала навстречу женщине, шлёпая босыми ногами по доскам. — Маменька!

— Живая! — раздался в толпе крик, и над берегом полетела радостная разноголосица: — Спасли! Живая! Вернули!

Женщина целовала и ощупывала девчонку, не веря, что она цела и невредима. Я смотрела, как мать и дочь радостно обнимались, и чувствовала себя странно.

Не ведьминское дело о других переживать, а эти мне и вовсе никто, чужие люди. Только вот щемило на душе и сердце от радости и счастья, и на глазах наворачивались слёзы.

Я сморгнула влагу с глаз и постаралась принять достойный госпожи ведьмы вид. Холисса бы меня на смех подняла за такое.

А вот Джастер…

Он бы меня точно не осудил.

Неужели я и чужим людям сочувствовать от него научилась?

— Госпожа, — Микай тоже выбрался на пристань и протягивал мне руку. Не так красиво, как делал Шут, так ведь кузнец учиться только начал…

Ариз привязывал лодку к одному из железных колец пристани. Я встала, опёрлась на широкую ладонь кузнеца, и, приподнимая подол потрёпанного платья, выбралась из лодки, разглядывая толпу.

Народ ликовал. Здесь собрались все: мужчины, женщины, дети; рыбаки, ремесленники, торговцы, и даже члены совета в сопровождении стражи. Впрочем, советники держались наособицу от простого люда и о чём-то переговаривались между собой. Только господин Горицуп возвышался среди них прямо, опираясь на трость, и смотрел на меня.

«Вы можете справиться с нашей бедой? С водяником?!»

Советники стояли на взгорке, между мной и ними — десятки людей, но я вдруг поняла, что только один человек всё это время думал о водянике.

Весь остальной город ждал от госпожи ведьмы спасения девчонки, ставшей жертвой речной нечисти.

И если бы мы не привезли Даринку, то и победа над водяником не была бы… настоящей победой.

Ох, Датри… Твоей милостью девчонка жива осталась и у меня всё получилось…

— Вы спасли её, госпожа! — Счастливая мать кинулась ко мне. Лицо мокрое от слёз, но глаза сияют счастьем. — Благодарствую вам!

— Шанака и Датри благодари, — ответила я. — Их милостью твоя дочь жива осталась.