Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ)

Завтракали мы молча, но я не жалела об этом. Уха получилась на славу, и я только успевала черпать ложкой из миски, потому что воин явно захочет добавки, и я тоже не откажусь.

Кроме того, на сегодня больше ничего нового в меня просто не влезет. Доедая вторую порцию ухи, я думала только о том, что хочу лечь в теньке и подремать, давая отдых уму и телу…

Но, как оказалось, Джастер считал совершенно иначе.

— Раздевайся.

Воин сказал это так внезапно, спокойно и холодно, что я чуть не упустила в озеро миску, которую мыла после завтрака.

Свою Джастер уже помыл вместе с котелком и теперь готовил отвар.

— За… зачем? — я оглянулась на него через плечо.

— Будешь учиться магии, ведьма, — он даже не улыбнулся. — Настоящей.

В полном недоумении я отнесла миску в шатёр и вернулась к костру.

— Совсем раздеваться?

Он коротко покосился на меня и бросил в воду очередную порцию трав.

— Сегодня совсем. А там видно будет.

Пока я избавлялась от платья и рубахи, Шут встал, прошёлся туда-сюда по берегу и остановился так, чтобы солнце освещало его целиком. Обувь он так и не надел, предпочитая ходить босиком. И я тоже сняла.

Потому что странно это было: стоять без одежды и в побитых жизнью туфлях…

— Иди сюда.

Хотя Джастер смотрел в сторону озера, я всё равно прикрылась рубахой. Было в его тоне что-то такое, отчего я чувствовала себя робко и боязно. Он не на любовные игрища меня звал, а… а для чего-то другого.

— Садись здесь, лицом к солнцу и чтобы тебе удобно было. Можешь рубаху подстелить, если хочешь.

Опять он меня краснеть заставляет!

— Но я же так сгорю! У меня вся кожа красная будет! И лицо! И весну…

Я замолчала, потому что он взял меня пальцами за подбородок и заставил посмотреть на него. Взгляд тёмных глаз был мягким и заметно усталым.

— Так они у тебя были? Это хорошо… Веснушки — это поцелуи солнца, Янига. — Он провёл большим пальцем по моей щеке, отведя прилипшую прядку, и я чуть не захлебнулась от едва уловимой ласки. Ох, Джастер…

— Да, теперь вижу. Здесь, здесь и здесь… — воин легко касался моего носа, щёк, плеч и ключиц. — Сколько знаков у тебя… Удача, тонкое чутьё, сложная молодость и награда в зрелости за преодолённые трудности… Доброта и отзывчивость… Солнце поцеловало тебя в самое сердце, Янига. Не стоит прятать знаки его любви. Они тебе к лицу.

Я молчала, опустив глаза и кусая губу, потому что от его слов, под его взглядом и этими лёгкими прикосновениями всё в душе переворачивалось, становясь каким-то тонким, звенящим, прозрачным и радужным одновременно. Больше всего мне хотелось обнять Джастера и плакать от избытка охвативших чувств, но я понимала, что именно этого не стоит делать.

В его взгляде и словах не было ни похоти, ни желания, только мягкость и какая-то затаённая нежная грусть. Но эта тень его прежней близости была для меня намного важнее любовных утех.

Веснушки мои ему нравятся…

Может, солнце и поцеловало меня в сердце, а вот он поцеловал в самую душу.

Джастер опустил руку и отступил, снова становясь отстранённым и невозмутимым наставником.

Но в моём сердце уже зажглась непоколебимая искра надежды.

Чутьё или нет, но теперь я твёрдо верила в то, что моя мечта может исполниться.

— Солнце — твой покровитель, оно освещает твой путь и твою судьбу. — Джастер стоял рядом и смотрел на озеро. — Я понимаю, что твоя наставница учила тебя иному, и не собираюсь с ней спорить. Я хочу, чтобы ты научилась доверять себе и слышать голос своей судьбы.

Солнце — мой покровитель… Я взглянула вверх и прищурилась от потока тёплого яркого света. И вдруг вспомнила: там, в Кронтуше, Джастер предложил мне самой достать чудесные картинки, и там было солнце…

Я покосилась на Шута, молча подставлявшего лицо тёплым лучам. Глаза закрыты, чёткие резкие черты обрисованы светом и тенями, и волосы словно золотистое облако…

Два солнца. У меня — два солнца. Даже если он с этим не согласен.

На душе вдруг стало так легко и радостно, что я не сдержала счастливой улыбки. И даже заметно белеющие шрамы на груди и боку Шута не испортили мне внезапной радости.

Я согрею его сердце. Обязательно согрею. Если всё так, как он говорит, то я хочу стать солнцем для него.

Шут, словно почуяв моё изменившееся настроение, приоткрыл глаз и покосился на меня.

— Садись, ведьма.

Я бросила на землю рубаху и села, устроившись, чтобы было удобно. Солнце уже взошло над деревьями и даже так светило мне в лицо. Не горячо, как в полдень, а мягко и ласково грея обнажённую кожу.

Хорошо-о… И чего я боялась, глупая?

— Закрой глаза и делай, как я говорю, — раздался мягкий и негромкий голос, а к пению птиц добавилась тихая и журчащая, как ручеёк, мелодия. — Расслабься. Почувствуй своё тело и своё дыхание…

Я подчинилась, следуя за его словами, и затем мир исчез.

… солнце было во мне, и солнце было в небесах. Его свет разливался по телу, наполнял меня удивительной радостью и предвкушением чудесного. Что-то восхитительно горячее упруго текло по жилам, даря полноту и вкус самой жизни…

Счастье и восторг наполняли меня.