Сказка о том, как Иван женился(СИ)

— Шестьсот километров от отеля, — резюмировал Дима.

Они помолчали какое-то время. Тлалок, ухмыляясь, смотрел сверху.

— А что мы, собственно, теряем? — решительно начал российский деятель от науки. Рука начала болеть, и ползти назад по тягучей, противно пахнущей разрытым кладбищем грязи было лень.

— Димон, вставляй штуковину, говори про «факу» и мы в отеле!

Хенрик открыл было рот, собираясь возразить, но услышал только:.

— Мазат воюж тыкор мыслофак!

Раздался щелчок, земля ушла из-под ног, и они полетели!

========== Глава 25 ==========

В этот раз все было по-другому.

Три человека летели по чёрному бесконечному тоннелю в пурпурном сумраке. Где-то, скорее всего в голове и памяти, обозначилось белое пятно света.

Иван покрутил головой потрогал мягкую, обволакивающую, похожую на паутину капсулу и одними губами произнёс:

— Нам ещё долго?

Рядом зашевелился Хенрик и послышался спокойный, какой-то неживой, механический голос Димы:

— Спали. Часов восемь прошло, на подлёте.

Тьма помолчала. Сумрак редел, превращаясь в багровый закат. Словно из ниоткуда появлялся и исчезал размытый, новорожденный тусклый луч, который отражал тёмные пятна стен и неуверенно рисовал контуры летящих.

Вот фигура опять зашевелилась и в бесконечном молчании глубины послышался стук черепицы.

— Ребят, а я без гипса, — послышалось в пустыне тьмы.

— Спасательная капсула, — еще один механический ответ отразился в зубах скрежетом.

И тут заорал немец!

Ванька вздрогнул. Дима сел. Они оба судорожно схватили кричащего ученого. Хенрик вывернулся, по-детски хихикнув, диковато воззрился в пустоту и начал:

В доме троянского мужа, его пригласившего,

Лучник Зевсов закон посрамил и попрал.

И гостелюбство Приама во грех превратив,

Дочери честь он, присвоив, удрал.

А Диомед, им подкупленный, выкрал Палладий.

Этим обрёк он всю Трою во прах.

И на илийской стене жизнь детей бога Зевса,

вставших в защиту поруганной девичьей чести,

пытался из мира изгнать.

Только Аид своей властью и сильной рукою

Взял Афродиту и Ареса крепко в защиту.

Подрагивающий голос выпевал древние строки, пока не затих…

Ваня почесал совершенно здоровую руку, потрогал валяющийся рядом гипс и сообщил по-русски:

— И тебя вылечат, и меня вылечат…. А Хенрик то у нас того…

Свет в конце тоннеля превратился в арку, и путешественников тихо приземлило на прохладный каменный пол старого аркадного зала. Впереди мерцала в полумраке чёрными буквами, вывеска: “ Exit”.

Иван обернулся - позади сияла белой кладкой глухая стена.

— Приехали, — констатировал профессор.

***

В старой портовой таверне, пропахшей за век крепким мужским потом, дешевым кислым вином и мочой, сидели двое. Узкоплечий невзрачный человечек, с теми чертами лица, которые не вспомнишь через час, даже обратив на него внимание, и стройный золотоволосый силач. Оба заказали мясо и ячменных лепешек. Грубо отказались от предложенной девки, но спросили про комнату на ночь.

— Ну да, — хохотнул невзрачный. — Пока Палладий в Храме, Троя неприступна. Девять лет толчетесь.

— Сказки оставь рапсодам, Диомед. Крылья Тюхе-Удачи всегда были за твоей спиной. Ты сможешь.

— Не так быстро, Старший. Я не знаю, с какой целью тебе понадобилась эта фигурка, но даже за такие деньги я берегу свою шкуру. Мне надо подумать. Если бы не Учитель, Великий Гермий, я бы отказал тебе. Не злись, Сильный. Вы другие, и Вы все стремитесь туда, откуда пришли. Но Вы здесь. И Вы не можете уйти. Я знаю. Мне надо подумать. Ответ дам на рассвете.

Невзрачный человек, закутанный в серую хламиду, встал и, бросив мелочь подавальщице, исчез за углом. Аполлон вздохнул и пошёл следом.

Он устал ждать. Проклятый им пьяница был богат, а стены его будущего склепа прочны. Лучнику нужен был чертов ключ, потому что там, на другом берегу великого Океана Атлантов, лежал кусок потерянного предками оружия, а значит, и возможность убраться из этого пыльного мира. Златокудрый воин поднял голову и посмотрел на синее, как Понт, небо. На нем пером огромного страуса белело облако…

«Перст», - подумал он и задохнулся от нахлынувшего предчувствия беды.

Но спешили на помощь спартанцы Гиппокоонта, шли воинственные аркадяне, плыл Кефей с сыновьями. Собирались в ожидании добычи авантюристы всех мастей Великой Эллады. И летели вести о Великом Аресе и Афродите-воительнице…

Только мерзкое перо на чистом небе не давало вздохнуть спокойно.

***

Крепостной холм не стёрло время и сухой ветер. Стена в четыре человеческих роста была продолжением насыпи, но «Гермиев удачник» умел залезть и не на такое. Он чуял опасности, не гнушаясь страхов перед Старшими. Он знал.

Это дело позволяло отойти от тягот опасного пути, стать мирным мужем и отцом в Афинах.

Уже стоял его дом, уже ждал жену гинекей. Тонкокостное и кажущееся тщедушным тело понимало толк не только в золоте блях и украшениях шлемов. Его легкий отполированный крепкой жилистой рукой бойца эфес холодил спину, не прикрывая, а умело отнимая души. Он был обучен не знаемому в Элладе искусству верховой езды и метанию пращи. Он одинаково легко мог составить рифму и выпустить стрелу. Его не зря называли лучшим.