Сказка о вредном пареньке Иваре и юной принцессе Оленьке

Другие жители городка хоть ростом и были невелики, однако ходили расправив плечи, выпятив вперёд грудь, а потому смотрелись высокими и стройными. Ивар на их фоне терялся, и это, разумеется, ещё больше злило его, настраивая против горожан. А свою назревшую злость он срывал, прежде всего, на своих родителях и ближайших соседях. Но родители, есть родители, и они молча терпели все его выходки с нападками. Они любили своего Ивара таким, каким он был. А вот соседи, с самого его детства, не взлюбили столь злобного мальца, и сторонились общения с ним, считая его ненормальным, и порой даже называли Ивара исчадием сатаны, уж так он им докучал.

Но как бы там ни было, всем горожанам так или иначе приходилось сталкиваться с Иваром на улицах, и тогда уж они ждали от него всяких гадостей. А он, оправдывая их ожидания, так и поступал. Возьмёт да и поставит подножку добряку мельнику, а тот мешок с мукой несёт. Упадёт мельник, весь в муке перепачкается, а Ивар знай, смеётся. Мельник встанет, посмотрит на него, вздохнет, махнёт рукой, ну что с убогого взять, не воспитывать же, да начнёт муку собирать. Женщины с пекарни за водой к колодцу идут, а Ивар за него спрячется и поджидает. Они воду набирать начнут, а он выскочит, напугает бедняг и давай хохотать. А те ведра с испугу в колодец пороняют и стоят, ахают. Ну что поделать с огольцом, если уж родители с ним сделать ничего не могут. Вот такой неисправимый вредина был Ивар. Так бы, наверное, всё дальше и продолжалось, если бы этой осенью не случилась большая беда.

3

Собрав первый урожай, родители Ивара как всегда намололи муки, напекли хлеба, кренделей, и, оставив сыну на несколько дней еды, отправились в столицу на ярмарку. А вернутся, они обещали через пять дней. Ничего необычного, так из года в год происходило. Ивар же оставшись один, по-прежнему продолжил шкодить, баловаться, да издеваться над соседями. Проходит день, он всё ест, пьёт да балуется. Второй день минул, а он опять только ест, пьёт да шкодит. И третий день то же самое, и четвёртый, вот и пятый день уже на исходе, а он всё балует да шкодит. Так и неделя прошла, а родителей всё нет. Ивар все припасы съел, сидит, рот от жажды и голода сморщил, родителей ждёт.

– Ну, приедут они, ну я им покажу,… ух я им устрою!… бросили меня, позабыли!… – ругается, злиться на них. Он даже и помыслить не мог, что с ними могло что-то произойти, что они могли в беду попасть. Уж до того себялюб был, что о других и думать не хотел. Так ещё один день прошёл, а родители всё не едут. Совсем проголодался Ивар, а готовить-то и не умеет, что делать не знает. Мать всегда готовила, а он только ел. Время идёт, а кушать всё сильней хочется. И стал Ивар по дому туда-сюда ходить пропитание искать. Все закутки обшарил, все полки просмотрел, а вот в подпол заглянуть не удосужился. Он даже и не знал, что там припасы на зиму хранятся, вот какой безалаберный был. Походил он так, походил, да голодный и остался. Лег, как был, да и уснул. Ночь проспал, уже и утро пришло, а Ивар всё лежит. Поднялся он лишь в обед, и то оттого, что у него в животе заурчало. За живот схватился и думает, где бы ему поесть найти. Думал-думал, но делать-то нечего, взял да и пошёл к соседям еду просить. Тут-то они ему и припомнили все его гадости.

– Какой тебе еды бесстыдник!?… Ты что забыл, сколько ты у нас муки попросыпал, сколько водицы чистой попроливал, да сколько продуктов впустую перевёл!… Не дадим тебе ничего!… теперь узнаешь, как хлеб достаётся!… и поделом тебе будет!… – отвечают ему соседи и гонят со двора. Почти весь городок Ивар обошёл, но никто так ни крошки хлеба не дал, ни глотка воды не налил. Да уж, много пакостей он людям сделал, много всего нехорошего натворил. Сел Ивар на придорожный валун и тяжело задумался. И тут вдруг что-то зашевелилось в его умишке. И то ли он от голода, то ли от жажды мыслить по-другому начал.

– Неужели я такой скверный негодяй, что меня и накормить-то никто не хочет?… неужто я людям только худое делал?… Ну, ведь должно же быть что-то хорошее,… что-то полезное… – подумал он, и первый раз в жизни начал вспоминать, что же он такого доброго для людей сделал. За голову схватился, трясёт её, крутит, а ничего хорошего припомнить и не может, только одно плохое видится, лишь вред да убытки. Тут с него как морок, какой сошёл, осознавать он стал.