Сказка от сказителя

Ехал как-то лесом князь.

Ехал он не по грибы —
По превратности судьбы.
Ехал изучать науки,
Чтобы опровергнуть слухи,
Что он неуч и дурак,
Неумеха и простак.
Сеял эти слухи густо,
Чтобы было ему пусто,
Его старший брат Дандон —
Конкурент на отчий трон.
Князю шёл десятый год.
(Что? Нежданный поворот?)
Путь его лежал в Царьград —
Город знатен и богат.
Говорят, что виноград
Там растёт вдоль стен палат
Как у нас обычный хмель,
Хочешь, верь — а хошь, не верь.
Мало ль, что там говорят!
Говорят, вот конь рогат
В этом городе Царьград.
Брешут, в общем, всё подряд.
И зовется конь с рогом,
Что растёт меж лбом и ртом —
Вам клянуся животом,
Чтоб икалось мне потом —
Будто бы единорог.
Я его бы на порог
Не пустил с таким рогом,
Я его бы утюгом!
А у них он ходит, гад,
По всем улицам подряд,
Ищет якобы девиц
Средь княжён там и цариц.
Вот у нас бы не пролез
Одноглазый этот бес.
Мы не выпустим девиц
Из их комнат и светлиц.
Эт куда же то годится,
Чтоб ходила та девица
Прям по городу одна!
Это что же за княжна?
Мамки, няньки, бабки, сватьи
Суетятся, держат платья.
Вот кака у нас княжна!
А то ишь — бредёт одна…
И причём тут девки? Бес,
Видно, в ручку мне залез —
И на девок свёл, паршивец,
Ох, скажу вам, нечестивец.
Ладно. Ну их, девок, к бесу.
А вернёмся-ка мы к лесу —
То есть, к нашему князьку.
Ну, а девок — по боку.
Едет, значит, князь учиться…
За ним нянек вереница,
Мамки, дядьки, есаулы,
Татарва, мордва, вогулы.
Или не было вогул?
Это, видно, я загнул —
Но народу едет много,
Чтоб, знать, веселей дорога.
И всего везётся всласть,
Чтобы в греках не пропасть:
Шуб собольих сорок штук,
Полный дедовский сундук
Валенок, сапог, калош —
В общем, обуви, чо хошь.
Также платьев — нет, штанов
Полных восемь сундуков.
Море всякого тряпья.
Так о чём бишь это я?
Солнце близилось к обеду —
А я с князем еду, еду.
Время сделать уж привал —
Ведь княжёнок ещё мал.
Хочет он расти и кушать,
Сказки также любит слушать.
Ехал с ним один старик…
Лучше скажем напрямик:
Ехал с ним один колдун.
Чародей или болтун —
Кто их, к бесу, разберёт,
Кто колдун, кто просто врёт.
Знал старик без счёта сказок,
Прибауток и присказок,
Сотни разных там стишков —
Про кощеев, пауков.
Мог лечить он и от сглазу,
Но оговоримся сразу:
Он колдун был, а не знахарь,
Не от медицины пахарь.
Вот садятся вкруг костра —
Старики и детвора.
Детворой был князь один —
Всей той банды господин.
Подают княжонку ложку
И куриную, слышь, ножку.
Начинает он обед,
Помолившись на рассвет.
И с набитым полным ртом
Говорит уже потом:
«Расскажи, Петрович сказку,
Хоть про что — ну хоть про ласку,
Что яички воровала,
И до дна их выпивала.
Или нет! Про это вот:
Ну, про деда, огород,
Как он репку доставал.
Мышка там была амбал,
Без неё бы никуда.
Иль про щуку — это да!
Вот бы мне такую щуку —
Ну, хотя бы с твою руку.
Я бы тут наворотил,
Я б назад поворотил!
И сказал бы: „Ты, Дандон,
Ну-ка, бей сто тыщ поклон,
И мотай в деревню, жлоб,
Гадкий ты, вонючий клоп“.
Или расскажи про это:
Что живёт царевна где-то…
Вся в шелка, в парчу одета.
Как уснула раз она
В тёмной комнате одна
На сто лет.
И раз в обед
Рыцарь чмокнул её в губы,
Заиграли вдруг все трубы,
И царевна пробудилась,
В рыцаря того влюбилась.
Вот ведь здорово — аль нет?
Ну, давай же сказку, дед!»
Почесал старик наш бок.
Что ж за сказку? Колобок!!!
— Слушай, княжич. Дело было
В доме некого Гаврила.
Был Гаврила уж немолод,
И поднять не мог свой молот —
А ведь раньше был кузнец,
Первый парень, молодец.
Жил вдвоём он со старухой,
И вот как-то раз под мухой,
Говорит жене: «Анют,
Мне, мысля пришла вот тут.
Праздник, слышь-ка на носу,
Пора браться за косу,
А душа чего-то просит.
Без закуски не выносит
Ентот чёртов самогон.
Может, сходишь ты в загон,
И зарежешь гусака?
Заливные потроха
Будем кушать. Шкварки, гренки.
Ох, позаливаем зенки
Мы под энтот закусон!
Был не праздник бы, а сон…».
А старуха от печи:
«Ты, Гаврил, не трындычи!
Мы ж того гусёнка съели
На запрошлой ведь неделе».
«Вот так так!» — вздохнул старик,
И, приняв за воротник
Полстакана он зелья,
Говорит: «А попадья
Нам должна стакан муки!
Ты давай-ка к ней беги,
Оторви от печки зад.
И спроси про самосад —
Может, даст щепоть иль две,
А то тяжко голове».
Делать нечего старушке
Поплелась она к подружке —
Изымать свою муку,
Да махорку мужику.
Попадья, такая ж клюшка,
Нашей бабушки подружка,
Сделав вид, что позабыла:
«И когда же это было,
Чтобы я брала муку?
Ты скажи-ка дураку,
Мужику, то бишь, Гавриле,
Чтобы зря не говорили
На меня такой бедлам!
Но муки, уж ладно, дам —
Всё же праздник на носу…
И махорку принесу,
А то муж дымит — вонища!
Провоняла табачищем
Церковь вся. Не храм — кабак!
Будь он проклят, тот табак.
Щас пойду, сопру у мужа —
Только не было бы хуже.
Ты попу не говори,
Чёрт его бы задери».
Принесла муки стакан.
Был в ней, правда, таракан…
Но его достали бабки,
Оторвали ему лапки —
И коту. Тот мигом сгрыз.
Уж видал я, брат, подлиз —
Этот ж кот у ног всё вьётся,
И всё трётся, трётся, трётся.
Отвратительный был кот.
Ладно, чёрт с ним! Значит, вот:
Получив муку, табак
И улыбок на пятак
От подружки дорогой,
Отправляется домой
Наша бабушка Анюта
С думкою, чего бы тута
К празднику сварганить можно.
Торт? Уж это слишком сложно.
Каравай? Так праздник всё ж.
Колобок! Румян, пригож…
Глазоньки нарисовать.
Скажет дед — спасибо, мать!

И не будет даже бить,
Когда брагу станет пить.
Наварить ещё бы щей.
Стоп! А где достать дрожжей,
Чтоб состряпать колобок?
Ведь не напасёшься впрок.
Чуть достанешь — сразу дед
Ставит брагу. Сколько бед
От неё на белом свете!
В позапрошлом эвон лете
Утонул в реке Касьян —
Был Касьян тот в стельку пьян.
А возьму-ка я дрожжей
Прям из браги! Хоть убей,
Больше неоткуда взять.
Как пойдёт Гаврила спать —
Я из жбана муть достану.
Муж не разберётся спьяну,
Почему тот колобок,
Позолоченный наш бок,
Отдаёт немного зельем.
Посчитает, что похмельем
Уж от самого разит.
Не напьётся, паразит!
Так… С дрожжами решено.
Сбегать надо на гумно
И яичко хоть одно
Отобрать у клушки Рябы.
Правду говорили бабы:
Ниочёмная несушка
Эта чёртова пеструшка,
Но яичко, может, есть.
Не успела б только съесть
Эта Ряба то яичко.
Каннибальша, а не птичка.
Всё! Яйцо и дрожжи есть —
Глаз нельзя будет отвесть
От моёго колобка,
Подрумянятся бока.
Маловато вот муки…
Ну да мы не дураки.
По амбару пометём —
Там чуть-чуть, да и найдём.
По сусеку поскребу,
Пошукаю в коробу —
Наберётся в самый раз
На Гаврилов на заказ.
Вот пришла домой Анюта,
Смотрит — деда нету тута.
Она сразу хвать из жбана
Мути ровно полстакана,
И запрятала за печку.
Вовремя — уж дед к крылечку
С огорода подошёл,
Там ничё он не нашёл,
Чем бы можно закусить.
«Бабку, что ли, мне побить?» —
Думает. «А, ладно — спать
Завалюся на кровать».
Вскоре храп избу потряс.
Бабка рада, чуть не в пляс
Припустилась. Миг — и тесто
Уж готово. В тёпло место
Его тут же она ставит,
И, пока дедулька давит
Храпака на целый мир,
Бабка уж готовит пир —
Моет, чистит и скоблит.
Скоро всё здесь заблестит.
Слышит — чу! Упала крышка.
То ли тесто, то ли мышка?..
Нет. Опара подошла:
Уж почти, что и ушла,
Так и лезет через край.
Ой, хватай её, хватай!
Вот и колобок готов.
На старухе семь потов
От работы уж сменилось.
Тесто в печь… Ох, притомилась,
Вытирает бабка лоб,
И окошечками хлоп,
Чтоб проветрилось немного.
А за окнами — дорога
Сквозь поля уходит в лес,
Что поднялся до небес
Тёмной зелени стеной.
И зимою волчий вой
Будит по ночам крестьян,
Если кто не слишком пьян.

Вот проходит скоро час,
Колобок поспел как раз.
Наша бабушка Анюта из печи его достала
И на стол… Нет, это мало.
На окно, чтоб он остыл.
И кричит: «Гаврил, Гаврил,
Просыпайся-ка давай!
И рубаху надевай,
Ту, котора с петухами
И какими-то котами».
Дед поднялся, чешет бок.
Фу-ты ну-ты, колобок!
Глазоньки нарисовать,
Ротик — даже страшно брать
Будет в рот. Ну, как живой.
Ой, ой, ой, ой, ой, ой, ой!
Приключилось колдовство —
Уж не знаю, от чего —
Только ожил колобок,
Круглый и румяный бок!
И что выдумал, пострел,
Сразу песенку запел:
«Я весёлый колобок,
Позолоченный я бок,
По сусекам я скребён,
По амбару я метен,
Скучно мне лежать в окне,
Это дело не по мне.
А смотреть на острый нож
Мне уж вовсе невтерпеж.
Лучше убегу я в лес,
Полный сказок и чудес».
Взял и спрыгнул на дорогу,
Покатился. Вот ей-богу,
Я не знаю, что случилось,
И как это приключилось!
Может, всё из-за дрожжей,
Что из браги? Хоть убей.
А пострел наш, видно пьян,
Как в том лете был Касьян,
Что на речке утонул.
Эвон к лесу сиганул —
Только песня долетела!
Тут старуха заревела.
Дед ей врезал тумака,
Почесал свои бока,
И опять свалился спать,
Раз уж нечего пожрать.
Ну, а что же колобок,
Позолоченный наш бок?
Катит полем наш пострел,
Рад, что дед его не съел.
Тут навстречу ему волк:
Увидал, зубами щёлк,
Перегородил дорогу —
И глядит на недотрогу
Своим волчьим жадным взглядом.
Не хотел бы я быть рядом!
«Кто ты есть? Куда ползёшь?
Иль шагаешь? Не поймёшь.
Расскажи всё без утайки!
Я люблю послушать байки,
Так сказать, перед обедом.
Ты один, или кто следом?»
Огляделся серый волк.
Отвечает колобок:
«Я весёлый колобок,
Круглый и румяный бок.
По сусекам я скребён,
По амбару я метён,
Я от бабушки ушёл,
И от дедушки ушёл.
От тебя ж, волчище,
Красный язычище,
И подавно я сбегу.
Ой, смешно, ой, не могу!»
И пустился колобок
Прямо между волчьих ног,
И ушёл от дурака,
Хохоча во все бока.
Катит дальше по дороге,
И заносят его ноги
В тёмный и дремучий лес,
Полный сказок и чудес.
Тут дорога оборвалась,
Между кочек затерялась,
Превратилась сразу в стёжку —
Тоненькую, знать, дорожку,
Всю заросшую травой,
Шелковистой муравой.
Колобок по ней пустился —
Даже не перекрестился,
Но далече не убёг
Круглый наш румяный бок.
Увидал его медведь,
И давай тотчас реветь!
Поперёк дороги сел.
«Я б тебя, паршивец, съел,
Если б был поголодней —
А то пять уж полных дней
Я малину ем от пуза,
И не нужно мне арбуза.
Или ты, брат, не арбуз?
Кто ты будешь, карапуз?
Так вот сразу не поймёшь…
Может, песню мне споёшь?»
Колобок в ответ: «Ну что ж,
Слушай песню, если хошь.
Я весёлый колобок,
Круглый и румяный бок,
По сусекам я скребён,
По амбару я метён.
Я от бабушки ушёл,
И от дедушки ушёл.
Серый волк меня пужал,
И от волка я сбежал.
От тебя же, бурый мишка,
Косолапая кубышка,
Убежал бы и хромой,
И безногий, и немой».
Рассердился тут мохнатый,
Чёрно-бурый и кудлатый.
Как он страшно заорёт,
Да как прыгнет он вперёд!
В это время колобок
Откатился чуть-чуть в бок,
Улучил удобный миг —
И под мишкой быстро шмыг
Вдоль по стёжке напрямик.
А медведь тут снова в крик,
Обернулся вкруг себя:
«Проглочу сейчас тебя!»
Колобка уж след простыл,
Он давно уже отбыл
По тропинке дальше в лес
Полный сказок и чудес.
Скачет дальше вдоль ручья,
Распевая: «Ай да я!
И от бабушки ушёл
И от дедушки ушёл.
Серый волк меня пужал,
И от волка я сбежал.
Косолапый поднял крик,
От него сбежал я вмиг».
Только это он пропел,
Слышит: «Эй, постой, пострел!»
Оглянулся колобок,
Посмотрел на правый бок —
Не увидел ничего,
Кроме дуба одного.
Он налево бросил взгляд —
Только ёлок тесный ряд.
Уж не сзади ль пела птичка?
Так и есть — стоит лисичка
В красно-рыжей новой шубке,
Улыбаясь во все зубки.
«Как отлично ты поёшь,
Да, и сам — румян, пригож.
Не пойму вот я, ей-ей,
Кто ты будешь? Соловей?»
Колобок застыл румяный,
Весь от лести словно пьяный.
«Я, лиса, не соловей!
Подойди сюда скорей,
Про себя спою стишок.
Я зовуся — колобок,
По амбару я метён,
По сусеку я скребён,
Я от бабушки ушёл,
И от дедушки ушёл,
Серый волк меня пужал,
И от волка я сбежал,
Косолапый поднял крик,
От него сбежал я вмиг.
От тебя ж, лисичка,
Рыжая сестричка,
И подавно я сбегу.
Ох, смешно! Ой, не могу!»

И хотел пуститься вскачь,
Будто бы он детский мяч.
А лисичка говорит,
И хвостом его манит:
«Ничего не разберёшь,
Очень тихо ты поёшь.
Или стала я глуха?
Что-то ты про петуха
Песню мне как будто спел.
Кто-то там кого-то съел…
Только вот при чём петух?
Да, слабеет видно слух.
Подойди ко мне, дружок.
Что там делал петушок?»
Колобок пустился в смех —
Чуть не сдул с лисицы мех —
И поближе подкатился,
В шаге лишь остановился.
«Я не пел про петуха.
Ой, смешно! Ой, ха-ха-ха!
Слушай песенку мою,
Ещё раз тебе спою.
Я весёлый колобок,
Круглый и румяный бок.
По сусекам я скребён,
По амбару я метён.
Я от дедушки ушёл,
И от бабушки ушёл,
Серый волк меня пужал,
И от волка я сбежал,
Косолапый поднял крик,
От него сбежал я вмиг.
От тебя ж, лисичка,
Рыжая сестричка,
И подавно я сбегу.
Ох, смешно! Ой, не могу!»
Говорит лиса, вздыхая:
«Видно, песня неплохая —
Жаль вот только, не понять,
Кто кого хотел поймать?
Ты мне объясни, пострел —
Точно ль волк старушку съел?»

Тут прорвало колобка —
Ухватился б за бока,
Если б было чем хвататься.
И как начал он смеяться,
Хохотать и заливаться,
И вокруг лисы кататься.
Насмеялся еле-еле —
Не прошло и полнедели.
И лисице говорит:
«Кто кого из нас дурит?
Или впрямь подвёл слушок?
Про другое мой стишок».
«Что же делать мне, дружок?
Как тя звать-то? Пирожок?»
«Колобок меня зовут.
Ладно, ты постой вот тут —
Я на нос тебе вскочу.
Ну а ты сходи к врачу,
Как закончу песню петь.
А то это надо ведь —
Во всё горло тут орёшь!»
А она: «Ох, не поймёшь,
Что-то тихо ты поёшь».
Изловчился колобок,
Позолоченный наш бок,
Сиганул, что было сил,
Словно мячиком он был,
И вскочил лисе на нос,
Будто птица альбатрос.
И давай кричать, прям в ухо,
Раз лиса лишилась слуха:
«Я весёлый колобок,
Круглый и румяный бок,
По сусекам я скребён,
По амбару я метён…»
«И, наверно, уж вкусён!» —
Вдруг лисичка говорит.
Жадный взгляд её горит…
Как подбросит хвастуна
Носом кверху вдруг она —
И поймала прямо в пасть!
Не дала, значит, упасть,
Ну, и съела колобка
До последнего куска.
Тут и сказочке конец,
А кто слушал — молодец.