Сказка Плодорьева.

У девочки было трудно определить возраст: молодое лицо облаченное в косметику, плотно прилегающая к  груди футболка с принтом египетских пирамид, подтягивающие юное тело штаны, в  которые были втиснуты ее узкие ноги - все это  говорило лишь о ее нравах и желаниях, но никак не о возрасте. Хотя, стоит заметить, что возраст здесь и не важен- теплые объятия с похотливым толстым мужчиной (конкретно сейчас похотливой у него была левая ладонь) зачеркивают понятие возраста, зато диктуют новое- продажность. Это понятие заставляло уважать его самых ярых сторонников, которые смогли продать себя в том или ином виде: юная певица с эстрадного отделения, одевающаяся на сцену более интимно, чем в душ; врач, нарочно выписывающий  пациентам лекарства, от которых они станут его постоянными клиентами, вне зависимости от состояния здоровья; обычная дама, продающая абонемент на собственное тело тому, кто больше заплатит(в народе это явление получило название «блудливый аукцион»). В современном обществе к ним применимо понятие «адаптировались», а те, кто отказался и топтал подобную адаптацию своими сапогами, ходят на цепи и поводках. Ко вторым и относился Владимир.

«Твою мать!»,- звучно и резко произнес  Плодорьев, вырывая несколько листов. Быстро скатав из них плотный шарик, он бросил его в  трясогузку, залетевшую через распахнутое окно на свет. Это навело Плодорьева на мысль о распахнутых створках души, в которые прорывается человек и клювом портит ее содержимое, как этот путник клювом испортил рисунок вождя мирового пролетариата, выцарапанный на желтом листе(Владимир не помнил историю появления этого рисунка, но почерк точно принадлежал ему). Птица удивительно быстро нашла обратный путь в улицу, несмотря на явный испуг от брошенного в нее комка желтых страниц. Из-за мягкого света настольной лампы казалось будто она никогда и не проникала в комнату Плодорьева, а  родилась из света и упорхнула в холодное окно, словно феникс. Лишь после этого Плодорьев осознал, что вырванные страницы он еще не прочел.

«На пару часов сойдет, хотя бы не открытая. С открытой раной сразу возьмут»,- произнес Владимир, пряча белое полотно пластыря под пыльный град дешевого тонального крема. На выходе из общественного туалета его ноги ослабли от страха, он чуть покачнулся, схватился за сердце, но свободной рукой успел упереться в грязную стену и, тем самым, не упал. За деревянным столиком, где он пять минут назад допивал бледно-желтое пиво, уже сидели служители полиции, пристально разглядывая выпавшие с головы Владимира волосы. Его нашли. Глубоко вдохнув и закрывая шею рукой, он попытался спокойно выйти из мерзкой пельменной, не попавшись на глаза полиции, но кипельно-белые волосы в грязной пивной скорее похожи на единственный кристально-белый зуб во рту у прокаженного(оба случая, к слову, символизируют последнюю надежду), и остаться незамеченным ему не удалось.