Сказка про котика Шпигеля

Однако юноша, по своей прямоте и порядочности, не мог долго оставаться в таком положении; поскольку все делали намеки и позволяли себе шуточки, ему казалось, что его сокровенную тайну превращают в комедию, а он слишком чтил и обожал свою возлюбленную, чтобы мириться с этим, и то, что ее так тешило, вызывало в нем грусть, сомнения и чувство неловкости за нее. Вдобавок он считал нечестным со своей стороны и обидным для девицы, что он так долго носит в себе столь страстную любовь к ней и непрестанно о ней думает, а она об этом и не подозревает. Такое положение казалось ему не вполне благопристойным и тревожило его совесть. И вот однажды утром для всех стало очевидно, что он что-то задумал; и действительно, он немногими словами открылся девице в своей любви, предварительно поклявшись себе сказать ей об этом один раз и никогда не говорить вторично, если счастье ему не суждено. У него и в мыслях не было, что столь прекрасная и добродетельная девица способна утаить истинное свое мнение и не ответить в первый же раз нерушимым «да» или «нет». Он был столь же предан ей, как страстно влюблен, столь же застенчив, как доверчив, столь же горд, как простодушен, и всегда ставил вопрос ребром: Жизнь или Смерть, Да или Нет, Согласен или Не согласен.

Но когда девица услышала это признание, которого ждала с таким нетерпением, в ней проснулась прежняя мнительность, и в недобрый час она вспомнила, что ее поклонник — купец и, возможно, стремится только завладеть ее состоянием, чтобы расширить свои дела. Если попутно он слегка влюблен в нее, то при ее красоте это не такая уж великая заслуга, и тем более возмутительно, ежели она представляется ему всего лишь приятным приложением к ее золоту. И вот вместо того, чтобы признаться во взаимности и обнадежить юношу, как ей самой хотелось, она в тот же час, с целью испытать его преданность, придумала новую хитрость: приняв вид если не грустный, то весьма озабоченный, она призналась ему, что якобы у себя на родине давно обручилась с одним молодым человеком, которого любит всем сердцем. Уже не раз она собиралась сказать ему (то есть купцу) об этом, ибо дружбой его она весьма дорожит, как он, наверно, заметил по ее обращению, и доверяет ему, как родному брату; однако неуместные шутки окружающих сделали такой задушевный разговор очень затруднительным для нее; но уж если он теперь сам, к ее изумлению, раскрыл перед ней свое честное, благородное сердце, то наилучшим для нее способом выразить ему благодарность за его любовь будет столь же полная доверенность с ее стороны. Да, продолжала девица, лишь тому она будет принадлежать, кого однажды избрала, и никогда она не сможет отдать свое сердце другому — это пламенными письменами запечатлено в ее душе, и даже ее милый хотя знает ее в совершенстве, однако не подозревает, как она его любит. Но злая судьба обрушилась на нее: ее жених — купец, но беден как церковная крыса, поэтому они решили, что он на средства невесты откроет торговлю; начало уже было положено, все удавалось на славу, уже был назначен день свадьбы, и вдруг стряслась беда: права невесты на все ее состояние стали предметом судебного процесса, ей теперь грозит опасность навсегда лишиться всего, а несчастному жениху именно в ближайшее время предстоят первые платежи миланским и венецианским купцам, и от уплаты этих денег целиком зависит его кредит, дальнейшее преуспеяние и доброе имя, не говоря уже о соединении двух любящих сердец и о радостной свадьбе! Она поспешила в Милан, где у нее богатые родственники, искать помощи и средств, но приехала, видно, в неудачное время; ничто не спорится и не ладится, а срок платежей уже близок, и если она не сможет выручить своего возлюбленного, то неминуемо умрет от горя. Ведь он самый хороший, самый чудесный человек, какого можно себе представить, и если только ему помочь, он, несомненно, станет богатейшим купцом, и не может для нее быть другого счастья на земле, как стать его супругой!

Когда она окончила свой рассказ, у бедного юноши кровь давно уже отхлынула от лица; он был бледен, как полотно, но с уст его не слетело ни единого звука жалобы, ни словечка не вымолвил он больше о себе и своей любви, а только грустным голосом спросил, какой сумме равняются денежные обязательства счастливо-злосчастного жениха.

— Десять тысяч золотых гульденов! — еще более грустно ответила девица.