Сказка про наследство. Главы 1-9

Ну, что делать – есть наметки. Пред отъездом Максим вспомнил одну вещь, могущую оказаться полезной – в Утылве, куда он ехал, новый мэр (избран год назад) хоть формально не входил в Правый блок, но весьма близок к нему. Его звали – дай Бог памяти – Колесников – да, именно, Сергей Колесников. Молодой человек – моложе Максима, моложе Чигирова. И родом из Утылвы, но учился в Кортубине, после несколько лет оставался в областном центре, пытался чего-то добиться – в современном понимании это деньги, власть, комфортное существование. Но на дворе уже не девяностые, и источники перечисленных благ уже распределены и приватизированы. Колесников далеко не дурак, тем обидней признавать, что он чужой на кортубинском пиру, где все места заняла собственная элита – семьи Сатаровых, Елгоковых, Тубаевых, Пивых и др., и пробиться к столу нет возможности. Колесников осознал и решил начать заново в родной Утылве – как говорится, дома и стены помогают. Помогли не только стены, личные качества, но и удача. На Колесникова еще в Кортубине обратила внимание одна влиятельная дама из Стальинвеста – жесткая бизнес-леди и красивая женщина – жгучая брюнетка; она будто бы имела выходы на самый верх – лично на Генриха Сатарова. Но не просто любовница – для того слишком умна, самоуверенна и властолюбива. Варвара Пятилетова. Что-то ей понадобилось от парня из Утылвы. КМК как сказочный спрут опутывал территорию – Кортубин и область, продвигал кандидатов на властные должности в городах, где имелись интересы. Губернатор с Генрихом Сатаровым водку пил. В правительстве – выходцы с комбината и Стальинвеста. Тогда холдинг работал вширь, подминая под себя. И пусть ледяное дыхание мирового экономического кризиса уже долетело до Кортубина, комбинатовский монстр по инерции не ослаблял свои щупальца. Правый Блок тоже негласно спонсировался Стальинвестом. Сейчас положение КМК осложнилось, хотя Колесников успел сесть в мэрское кресло в Утылве. Максим Елгоков наметил пойти к однопартийцу – авось найдется удобоваримое решение проблемы. Первый ход обозначился. Держись, Порываев! ах ты, сукин сын Гераклидович…

Порываев говорил правду – это подтвердила Юлия. Никуда не денешься – глупо отрицать. Само имя Гранит Решов было Максиму неизвестно – при нем никогда это имя не произносили. Максим не мог ошибиться – в имени ощущались каменная неприступность, мужество и суровость. Его нельзя забыть – имя из той жестокой, развенчанной и отвергнутой эпохи, что сидит в печенках у каждого из нас… Почему-то в правильных демократических мыслях возникает насмешливая ассоциация – вот ты гонишь по бетонке на синем Форде, наслаждаешься комфортной ездой – крутишь ручки, переключаешь скорости, жмешь на кнопки – и буквально летишь, все тебе подвластно. И вдруг – бамс! – из-за поворота выкатывается нечто – именно нечто – лязгают гусеницы, вырывается черный дым, с ужасным видом разворачивается чертова штуковина – это оказывается башня танка – лопни мои глаза! – а вот и пушка (ничего себе пушечка!) движется в твою сторону; в сплошном реве и металлическом грохоте слагаются осмысленные звуки – Гранит Решов, Гр-ранит… Или танк Иосиф Сталин. Сталь и Гранит. Гранит и Сталь. Сейчас твоя продвинутая тачка как пушинка вылетит с дороги. А что? Запросто. Гранит. Гр-ранит Решов.

Ох-хо-хо… Ну, посудите сами – разве может в современном цивилизованном мире с принципами глобализма и толерантности, модным стилем унисекс, шикарными автомобилями и прочим бла-бла-бла… – разве может существовать здесь реальный человек с именем Гранит? Нет никакой вероятности. Разве можно на обычной дороге столкнуться лоб в лоб со смертоносным танком? И не съехать на обочину – мозгами тоже. Нет, полный бред…

После гористого участка пошел общий спуск – дальше уже степь. Максим приближался к Утылве с юга. Стряхнув оцепенение, проговорил про себя известную мудрость, которую вспоминают все, путешествующие вдали от МКАД и теперь также от федеральных трасс. Про традиционные российские беды – дураков и дороги. И это слишком тривиально.