Сказка про Щелкуна и мышиного короля

Госпожа Штальбаум с удивлением рассматривала коронки, сделанные как будто не человеческими руками из какого-то необыкновенного, блестящего металла. Сам доктор не мог достаточно на них налюбоваться; оба, мать и отец, стали требовать, чтобы Маша сказала откуда у ней взялись эти коронки. Она не могла сказать ничего другого, кроме того что уже сказала, и горько заплакала, когда отец строгим голосом назвал ее лгуньей.

– Ах я бедная девочка, говорила Маша, – что мне сказать? что мне сказать?

В эту минуту отворилась дверь, и вошел дядя Дроссельмейер.

– Что это такое? сказал он. – Почему Маша плачет? Что с нею? Что у вас тут делается?

Доктор Штальбаум рассказал как все было и показал коронки. Едва увидел их дядя Дроссельмейер, как сейчас же засмеялся.

– Что это за вздор! воскликнул он. – Это те самые коронки, которые я несколько лет тому назад носил на цепочке от часов, а потом подарил Маше в день рождения, когда ей минуло два года. Разве вы не помните?

Ни доктор Штальбаум, ни его жена не могли этого припомнить, а Маша, заметив что лица родителей повеселели, бросилась к дяде Дроссельмейеру:

– Дядя, закричала она, – ты все знаешь. Скажи, что я говорю правду, что мой Щелкун твой племянник, молодой господин Дроссельмейер из Нюрнберга, и что он подарил мне коронки!

– Все это вздор, чистый вздор, проговорил дядя Дроссельмейер и насупился.

А доктор Штальбаум взял Машу за руки и начал говорить ей с серьезным видом:

– Послушай, Маша. Оставь все эти Фантазии и бредни. Если ты еще раз скажешь, что Щелкун племянник господина Дроссельмейера, то я выброшу из окошка и Щелкуна, и всех твоих кукол.

Понятно, что бедная Маша не смела теперь говорить про то что наполняло всю её душу, потому что нельзя же было ей забыть все чудеса, которые она видела. Даже Фриц не хотел слушать сестру, когда она хотела рассказать ему про удивительное царство, показанное ей Щелкуном. Говорят, он раза два проворчал даже, что Маша „глупая выдумщица», но только едва ли это правда. Верно то, что он сделал своим гусарам парад, извинился в напрасной обиде, которую он им причинил, разрешил им снова играть гвардейский марш и приделал им к киверам отличные новые султаны. Да! А мы-то с вами лучше знаем, как вели себя Фрицевы гусары во время сражения с Мышиным царем.

Итак Маша не смела более говорить про свои чудесные приключения, но картины виденного ею волшебного царства все носились в её воображении. Ей чудилось розовое озеро, слышались звуки; ей стоило только закрыть глаза, и все опять восставало пред нею как живое. Маша стала мало играть и долгое время тихо сиживала одна, вся погруженная в себя и ни с кем не разговаривая. Вот однажды случилось, что дядя Дроссельмейер чинил большие стенные часы, а Маша сидела у стеклянного шкафа, пристально смотря на Щелкуна. Наконец она как-то невольно заговорила с ним:

– Ах, милый господин Дроссельмейер, если бы действительно вы были живой, я не поступила бы с вами так как принцесса Пирлипата и не прогнала бы вас за то, что вы из-за меня перестали быть красивым молодым человеком.

– Все это вздор, все это вздор! закричал дядя Дроссельмейер.

Но в ту же минуту раздался такой треск и произошел такой сильный толчок, что Маша без чувств упала со стула. Когда она опять пришла в себя, госпожа Штальбаум хлопотала подле неё и говорила:

– Помилуй, Маша, как же ты падаешь со стула, такая большая девочка! Будь умна, к нам приехал из Нюрнберга племянник господина Дроссельмейера.

Маша подняла глаза. Дядя Дроссельмейер стоял разряженный, в парике и своем желтом сюртучке, улыбался и держал за руку маленького, очень красивого и стройного человека. Лицо этого человека было точно кровь с молоком, одет был он в превосходный красный камзол, отделанный золотом, на ногах имел белые шелковые чулки и башмаки, сзади у него висела прекрасная напудренная косичка, под мышкой он держал отличную треугольную шляпу, а при боку у него была шпага, вся покрытая драгоценными камнями. Какой превосходный характер был у этого молодого человека, это видно уже из того что он привез Маше множество превосходных игрушек и кроме того все те вещи и Фигурки, которые перегрыз у неё Мышиный царь. Фрицу он привез отличную саблю. За обедом племянник господина Дроссельмейера один разгрызал всем орехи. Самые крепкие были ему ни почем: положит в рот, потянет себя за косичку, трах! – скорлупа так и посыплется. Маша вся покраснела, когда увидала этого молодого человека, но еще более сконфузилась она, когда после обеда он предложил ей пойти к стеклянному шкафу.

– Играйте, дети, закричал дядя Дроссельмейер, – теперь все в порядке.

Когда Маша осталась в зале с молодым Дроссельмейером, он тотчас же опустился пред нею на одно колено: