Сказка со счастливым началом

В храме Соня встала в углу и провела тщательное испытание совести. Нет, на Митю она не молится, это было бы ужасно. Только – за него. Но трясётся над ним не хуже Мары. И приходит сюда теперь – только из страха. Все её молитвы, даже сейчас, сводились к одному – чтобы Митя остался с ней навсегда, чтобы ему было с ней хорошо, чтобы он был жив и здоров, чтобы его родители опомнились и увидели, что они творят… И ещё – об Анюте. Всё остальное – благодарность, чувство близости к Богу, обращение к нему, как к своему Творцу – всё куда-то ушло.

Соня решила немедленно исповедаться. Встала в длинную очередь и, подойдя, выложила всё священнику – как только что себе. В ответ тот призвал приходить в храм вместе с мужем и жить христианской семьей – не предохраняться, заводить детей и во всём полагаться на Господа. Сказал, что ничего зазорного в том, чтобы просить Его о поддержке, конечно же, нет, но надо не забывать благодарить Его за помощь и творить покаяние. Она всё это знала и так. Но, выходя из храма, понимала, что кое-что вряд ли сможет исполнить.

Она не стала говорить священнику, что Митя и сегодня, как обычно, пришёл сюда с ней – просто потому, чтобы быть вместе, но, постояв минут десять, вышел, шепнув, что подождёт снаружи. По его объяснениям, в Бога он верил, потому что во всём доверял Соне, вот только вникать и уделять этому много времени не желал. А она боялась что-то ему навязывать, особенно в свете домыслов его родни.

Что же касается детей… про это сейчас даже думать казалось страшно. С предохранением у них и так не складывалось, тут они ничего не нарушили, однако Сониной заслуги здесь не было. Напротив, она как раз пыталась склонить Митю хотя бы к календарному способу. Но этот метод, как, впрочем, и другие, от него же зависящие, не вызывали у мужа ни малейшего энтузиазма. Про перерывы он даже слышать не желал. Оставалось полагаться на Господа, что Он подождёт возлагать на них ответственность за новую жизнь – хотя бы пока они сами не обретут устойчивое положение.

…Ночью Соне приснился кошмар. Словно Митя решил устроиться на новую работу – в органы, туда, где служил Женя. Зарплату обещали высокую, но начальство предъявило требование претенденту – заменить глаза. «Нельзя туда с моими глазами, – объяснял Митя, – по ним всё сразу понятно, враги обо всём догадаются». «Верно, – подумала Соня во сне, – по твоим глазам можно прочесть всё, что ты чувствуешь, только благодаря им я когда-то тебе поверила и верю теперь». Она принялась уговаривать его не ходить, не приносить такой страшной жертвы ради денег. Он упрямился.

Соня нервничала, скандалила, не знала, как его убедить. Она заявила, что любит его только с такими глазами, а если у него будут другие – то сразу уйдёт. Митя резонно заметил, что никуда она не уйдёт, они ведь венчались. Соня в ответ выдала очень сложную логическую цепочку: глаза – зеркало души, а венчание соединяет одну душу с другой, определённой душой… и ещё какую-то, тому подобную чушь. Ей показалось, что Митя согласился.

Потом Соне стало сниться другое: про работу, Вадика, Аньку. А потом снова появился Митя. Она будто бы открывала ему дверь – он пришёл домой. И сразу поняла – что-то неладно. Митя не смотрел на неё, раздеваясь, отворачивался, а когда она задавала вопросы – глядел в пол, не подымая век. Холодный ужас разлился у неё по сердцу от недоброго предчувствия, Соня чувствовала, как леденеет спина. И тут Митя поднял на неё взгляд. Это были не его карие, тёплые, такие искренние глаза. Стальные, жёсткие, непроницаемые – они уставились прямо на неё. Соня сразу узнала, чьи они, закричала и тут же проснулась.

Она лежала в холодном поту – спина, руки, ноги словно одеревенели. Митя дёрнулся и подскочил – он и всегда-то спал очень чутко, необъяснимым образом улавливая, если Соня не спит, а сейчас и вовсе испугался её возгласа.

– Что? Ты что? – осипшим от сна голосом спросил он.

Соня не отвечала. Она прижалась к нему и принялась целовать его глаза – самые любимые на свете. Потом – лицо, плечи, руки… Судорожно гладила его, словно боялась, что он через секунду исчезнет. Ошеломлённый, ещё спросонья, Митя крепко обхватил её, раздавая ответные, тревожные ласки:

– Маленькая… тебе что-то приснилось, да? Что, ну что – скажи?

– Ничего… просто что-то противное.

– Ты совсем замёрзла… иди сюда, ну, где твои ножки? Как ледышки!

– Сколько времени? Мить, всего час остался… спи, родной, прости, что разбудила.

– Тебе же к обеду… выспишься.

– А тебе-то к восьми!

Но он уже завёлся и принялся ласкать её – нервно, горячо, порывисто.

Когда через час зазвонил будильник, они уже просто тихо лежали, обнявшись.

– Митя… Мить, ты никогда не думал, что с нами будет дальше? Как мы будем жить? Что может произойти?

– Думал.

– И что? Что ты видишь?

– Что мы всегда будем вместе. Всё наладится. Может, переедем в другой город, устроимся там на работу, заведём ребёнка. Будем жить тихо-мирно – и никого нам больше не надо. Если мы будем вместе, то ничего не страшно, правда?

– Правда…

– А ты – что видишь ты?

– То же самое… – выдавила Соня.