Сказка со счастливым началом

– Ну, я не знаю! – решительно дала отмашку Надька. – Кто тебя поймёт – вроде тебе он никто больше. Вроде как отомщена ты теперь. А может – всё-таки жалко тебе его станет…

Ноги у Сони подогнулись, платформа поплыла перед глазами, Вадик тряс её руку, а она ничего не видела перед собой, свет померк у неё в глазах, потом откуда-то сбоку выплыло лицо Надьки, и её голос проговорил словно издалека:

– Загублена жизнь-то. Молодому парню – на кой так жить, коли ещё очухается. Хотя он уже и нагулялся, небось, как никто. Ты, я смотрю, расстраиваешься – ну а по мне, радуйся, что это теперь не твой крест. Жена есть. Она пусть и возится…

Предметы вокруг выплыли из темноты и зачем-то заняли свои места, Надькино лицо теперь маячило прямо напротив – белый блин с бесцветными ресницами и невыразительными глазами, прыщ на щеке, такое будничное, банальное, настоящее. И однако Соня не могла осознать реальность, в которую вдруг погрузилась, как в самый худший кошмар.

– Что с ним… – не своим голосом выговорила она.

– Да кто ж его знает. Вроде как выжил, но до сих пор в коме, всякое болтают. По телевизору-то не показывают. Местные новости – как воды в рот набрали.

– Он живой?! Он точно – живой?!

– Да отпусти ты меня, больно же! – дёрнула руку Надька. – Не знаю я. Все обсуждают, кто теперь город купит. Ну чего ты, чего так реагируешь? Кто он тебе? Вон мой – даром что мужем был настоящим, отцом моего ребёнка – так вот мне на него наплевать, хоть жив, хоть помрёт. Может, и жалко, ну, как человека, конечно, но с ума-то не сходи!

Соня отпустила её и медленно, словно зомбированная, двинулась по платформе. Она тянула Вадика за руку, на автомате стараясь, чтобы на него не налетели.

– Чемодан забыла! – крикнула вслед Надька.

Соня, не понимая, что делает, вернулась за чемоданом. Вадик что-то говорил, просил, хныкал, потом замолчал. Они влезли в подошедший автобус, Соня усадила мальчика на сиденье, впихнула в проход чемодан. Ей хотелось орать – вопить на одной ноте, скрючиться, упасть, биться в истерике, лечь, умереть, чтобы ничего не знать, забыть, и в то же время бежать, рвать куда-то, где всё станет понятно, где она сможет увидеть его, в любом виде – в каком бы он ни был, убедиться, что он ещё существует на этом свете! Как она могла, как смела сидеть у моря, улыбаться, любоваться закатом, когда с ним случилось такое… как могла так расстаться с ним… злиться на него… А если он умер… если умрёт – она этого не вынесет… Нет!!! Его не может нигде не быть! Надька сказала – кома. Кома, кома, что такое кома? Из неё выходят когда-нибудь? Если это было больше недели назад… если… Господи! Помоги, помоги, пожалуйста, только бы он был жив, пожалуйста, пожалуйста…

Соня повторяла эти «пожалуйста» – ей казалось, что про себя, но люди вокруг глазели на неё, как на ненормальную. Ей было всё равно. Вадик снова что-то спросил, она только мотнула головой – то ли кивнула, то ли наоборот. Сердце сдавило – так, как давно не сдавливало.

– Вам плохо? – поинтересовалась стоящая рядом женщина. – Смотрите, её трясёт…

– Может, у неё эпилепсия? – другая боязливо отодвинулась.

– С ребёнком ведь. Может, скорую вызвать?

– Глянь, с чемоданом – а вдруг прилетела с Тайваня какого – а там птичий грипп?

Дышать было нечем, жить стало невозможно, разве что только одной надеждой – той, которая умирает последней. Если Митя жив… как, как ей попасть к нему, как пробиться, её же не пустят, не пустят! Надо только удержаться сейчас на ногах – довести Вадика до дома, да, главное, довести, а потом… Но как – как ей что-то узнать?

Весь автобус оглядывался на них, но они уже подъехали к своей остановке. Кто-то помог снести чемодан, кто-то поддержал на ступеньках ребёнка. Они двинулись к дому, но у самого подъезда Соня остановилась: она снова, в очередной раз ушла в другую сторону – к своей прежней квартире, где теперь проживали Женя, Танечка и их малышка.

Соня хотела повернуть обратно, но внезапно передумала. Она вдруг поняла – Вадика надо к кому-нибудь отвести, сейчас ему с ней нельзя. Ира – далеко, а Танечка… Она его воспитатель, с ней он останется. Плевать, что там Женя. А может… может, Женя что-нибудь знает – больше, чем Надька?

– Мам, мы куда идём, к нам в старый дом? – услышала она тревожный голос Вадика. – Мам, ты опять заболела?

Мальчика нельзя было пугать – он уже жил с неадекватной матерью.

– Нет, киска, у меня дела… Посиди с тётей Таней, с Татьяной Викторовной, хорошо? Я вечером приду.

– Я кушать хочу… и пить.

– Не капризничай, маленький… пожалуйста… мне сейчас очень плохо.

Он сразу понял и обнял её обеими руками.

– Мамочка, не плачь, – сказал он. – Я просил в церкви, чтобы мой Митя приехал, и всё стало хорошо. Ты же говорила, проси, и Боже поможет…

– Митя? – Соня резко остановилась, ухватившись за дверную ручку. – Почему ты сейчас про него, почему ты сказал?!

– Потому что ты всегда плачешь, что его нет. Я знаю.

Одно колёсико у чемодана отломилось – кажется, ещё в автобусе, и теперь он кренился на бок. Сердце у неё сжалось от страха – в каждом слове ей мерещился угрожающий смысл.