Сказка только начинается

Мгновение — и Хадсон припал к ее губам. От удивления Марианна не смогла оттолкнуть его. Прежде чем она поняла, что случилось, Хадсон уже оторвался от ее губ, оставив ее обессиленной и опустошенной, и нажал на газ. Автомобиль рванулся вперед.

— Все в свое время, — холодно ответил он. — Все в свое время.

— Если ты думаешь, что я смирюсь с таким ответом, то очень ошибаешься! Я не марионетка, которую можно дергать за ниточки!

— Да что тебе не нравится? — Хадсон бросил через плечо саркастический взгляд и снова сосредоточился на дороге. — Пикник со старым знакомым? Марокканский базар? Что такого страшного случилось, Анни? К ужину ты будешь в отеле, а после ужина спокойно пойдешь на работу. Все так, как я и обещал.

«Если он думает, что ужинать я буду с ним, — думала Марианна, чувствуя, как пылают щеки, — то сильно ошибается! И пусть только заведет об этом речь — я ему все выскажу!»

Но ей не пришлось поупражняться в красноречии. Выйдя из машины, Хадсон предложил ей руку и ввел в холл; не успев открыть рот, чтобы произнести первую заготовленную фразу, Марианна увидела, как навстречу им устремилась группа людей, показавшихся ей знакомыми.

— Хадсон! — Рыжая красавица отделилась от толпы, и Марианна вспомнила, где видела эту веселую компанию. — Дорогуша, мы ждем тебя уже целую вечность! Ты не забыл, что представление начинается в семь?

— Как же, помню. — Хадсон кивнул своим друзьям и повернулся к Марианне. — До свиданья, Анни. Приятного вечера.

Кажется, Марианна что-то ответила, хоть минуту спустя и не могла вспомнить, что именно. Ей удалось дойти до лифта, ни разу не споткнувшись, как ни хотелось упасть на пушистый ковер и испустить дух. Нажав кнопку, она обернулась и увидела, что холл пуст. Они ушли.

Вот ей и урок! Эта мысль помогла Марианне переодеться, спуститься вниз и поужинать, хоть она и проглотила лишь несколько кусочков. Эта же мысль поддержала ее во время съемок, хотя к концу работы голова у нее раскалывалась от тупой, ноющей боли. Вернувшись к себе, Марианна приняла две таблетки аспирина, долго стояла под душем, а затем легла в постель.

Спала она плохо и проснулась совсем разбитой. За завтраком у нее слипались глаза, и окончательно она проснулась, лишь когда заметила за дальним столиком Хадсона, в гордом одиночестве наслаждающегося обильным завтраком. Боже, как он отвратителен, как ненавистен ей! Как смеет выглядеть таким спокойным, собранным и довольным, когда у нее внутри все рвется на части? Как смеет с аппетитом поглощать этот богатырский завтрак?

Словно прочтя ее мысли, Хадсон обернулся к ней и небрежно кивнул, смерив ее надменным взглядом. Так смотрит победитель на побежденного.

В последующие три дня Марианна почти не видела Хадсона. При случайных встречах он вежливо кивал ей и произносил какие-то ничего не значащие банальности. Марианна работала без отдыха, а бессонные ночи проводила в слезах. К концу третьего дня она превратилась в комок нервов.

Кийт и остальные, закончив работу, покинули Танжер. Марианна сама не понимала, почему не уехала с ними. Казалось, все на свете она отдала бы за то, чтобы снова оказаться в своей лондонской квартирке! Но что-то — должно быть, глубоко запрятанная в душе гордость — не позволяло ей сбежать. Она планировала остаться в Марокко еще на несколько дней и совершить экскурсию по стране — значит, так и сделает.

Это же чувство заставило ее не заказывать еду в номер, а спуститься в обеденный зал, хоть Марианна и понимала, что Хадсон, если еще не отправился куда-нибудь со своей рыжей подругой, скорее всего, окажется там.

За несколько дней Марианне стало ясно, что рыжеволосая дива остановилась не в отеле. Однако ее стройная соблазнительная фигура с удручающей регулярностью маячила в холле по вечерам: то Хадсон ужинал с ней и ее компанией, то все они вместе отправлялись в город на поиски развлечений. Это повторялось изо дня в день, и Марианне становилось все тяжелее.

Пару раз в этой компании появлялись Идрис с Фатимой. Прошлым вечером, заметив Марианну, оба кивнули и дружески помахали ей. Почему-то при этом невинном жесте ее захлестнула такая волна отчаяния, что сердце едва не разорвалось.

Итак, выйдя из лифта, Марианна зашагала через холл с гордо поднятой головой. «Мне все равно, — повторяла она про себя. — Он ничего для меня не значит».

— Здравствуй, Анни!

Только она успела сесть за столик в дальнем углу зала и переброситься несколькими словами со знакомым официантом, как глубокий хрипловатый голос Хадсона заставил ее вжаться в кресло. Собравшись с духом, она подняла голову.

— Здравствуй.

Слава Богу, он один! Ей удалось улыбнуться почти искренней улыбкой.

— Ужинаешь в одиночестве? — мягко спросил он.

Не доверяя своему голосу, Марианна просто кивнула.

— Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь? — Казалось, ему и в голову не приходило, что она может отказать.

— Я… Но…

— Пока ты раздумываешь, я присяду.

В голосе его звучала сталь, и Марианна ответила грубее, чем ей хотелось бы:

— Тебе не приходит в голову, что я могу и отказаться?