Сказка в дом стучится

Заговорил он первым, но не со мной, а с соседкой, чтобы та посторонилась. А то ведь зашибет! И точно — шли бы вы, бабушка, по лестнице в другом месте. Мешаете нашей лестничной романтике. Неужели непонятно?

Я не поддала ногами дамскую сумочку, как только что соседскую дверь — и все же поняла, что мысленно мне послали много лестного и обязательно сообщат матери о творимых ее дочерью непотребствах. В кой-то веке позвольте дать вам реальный повод пошушукаться на лавочке. Вас даже в застойные годы никто на руках вверх-вниз не таскал, я уверена!

— Это я погорячился, — усмехнулся Терёхин, опуская меня в темноту у железной двери. — Гипс был легче твоих взрослых глупых мыслей…

Я нажала на кнопку и выпустила нас в день — новый, к новой — пусть хотя бы для меня — машине.

— Ты просто вагоны давно не разгружал, вот и сдал, — не стала я молчать.

Вне четырех стен хрущевки дышалось привольно и не было страха вновь оказаться между стеной и телом, которое тоже, как и стену, сдвинешь лишь отбойным молотком.

— Вот сейчас и начну. Открывай свой тарантас.

А он открыл пиджак — проверил пуговицу на прочность, и я подхватила его, точно только ловлей мужских пиджаков и занималась в свободное от работы с чужими детьми время. Вот, Терёхин и вернулся в образ прежнего Валеры, который даже дверь придерживал для меня на расстоянии. Вот не открой он рот в прихожей, жилось бы мне привольно, а сейчас волю сковывал его внимательный взгляд. Нет, не бойся за пиджак. Я его на спинку пассажирского сиденья повешу, чтоб не помялся. Только потом багажник открою — главное, дверью владельца пиджака не снести: не стой, Терёхин, под рукой, зашибу!

— Я сам с твоими коробочками разберусь, а ты возьми в моем бардачке доверенность и проверь, что все правильно.

Я выдержала испытующий взгляд.

— Неужто копии всех документов храните до сих пор?

— У нас секретарша бессменная. Найдет все.

— Вот снова врешь. Когда ты в офис успел смотаться?

— Она мне все прислала по электронке, а я вписал за пять минут, стоя уже у тебя под окнами, чтобы ты не выёживалась тут. Понятно? Или к детектору лжи меня подключишь? Иди проверяй бумаги. Мне ехать надо. И штрафы за превышение получишь ты.

Я кивнула. Пошла. Села на пассажирское сиденье, с опаской поглядывая на руль. Да, за этим рулем я себя не представляла. Зато представляла, какой вечером дома разразится скандал. Хотя можно сказать, что мой бедный старый Рав в ремонте, а на его привычное коронное место какой-то козел впихнул свой танк.

Документы в руках трепыхали, и я списывала волнение бумаги на ветерок, заглянувшись ко мне через открытую дверь — а то вспоминался голос невропатолога с шоферской комиссии: как вы, девушка, с такими нервами водить собираетесь? Я не знаю, как я собираюсь водить этого зверя!

— Ну? — вместо ветра в салон автомобиля ворвался Терёхин, навис надо мной тучей: белым облаком рубашки.

— У тебя хорошая секретарша.

— Не сомневаюсь. Ее отец выбирал, а Виталий Алексеевич в девушках знал толк. Идите, хорошая девушка, проверьте, вдруг грузчик Валерик что-то забыл перенести.

— Дай тогда выйти!

Однако ж грузчик Валерик не шелохнулся:

— Утром деньги, вечером стулья. Вечером деньги… Сначала обними.

— Валер, ну вот зачем?

Его глаза горели: не злостью, не страстью — упаси господи! — а смехом.

— Вырабатываю у тебя привычку.

— Токсичную. А я избегаю токсичных людей. Мне матери хватает.

— Тогда мою сестру тоже избегай. Это хороший совет, поверь мне.

— Ты ей сам скажешь про машину?

— Чего говорить? Сама увидит потом. Я не собираюсь перед ней отчитываться. Я ей предложил машину, она отказалась. Предложил тебе, ты — согласилась.

— Ты меня не спрашивал.

— Будем считать, что согласилась. Шевелись, Скворцова! Иначе действительно штрафы мои будешь платить.

— А доверенность на Рав на чем выписать?

— Плевать! Сейчас нет лишней минуты. Светлана пришлет тебе форму, в субботу принесешь. Я вечером брошу машину в мастерской и возьму такси. Ну… Полминуты для одного поцелуя у меня точно остались…

— Валера, мы же поговорили… Разве нет?

Он тронул указательным пальцем щеку — свою.

— Дружеский поцелуй наш договор не отменял. А ты снова всякую херню про меня думаешь, Пятачок.

И его указательный палец тут же переместился мне на нос — и мой нос, кажется, звякнул. Или это мое железное сердце упало в пятки.

— Давай уже проверяй свой тарантас!

Он отступил от своего без поцелуя, а я, кажется, уже морально сдалась. Что ж — не больно-то и хотелось проверять остроту твоей бритвы. Мне твоих острых слов вполне достаточно для полного счастья.

Я вылезла из машины с гордо поднятой головой. А вот когда багажник Хайлендера хлопнул у меня за спиной, непроизвольно втянула голову в плечи — тренировалась: ох и много ж подзатыльников мне надают… Дома! Пусть хоть во дворе меня обнимают и целуют. А то в организме полный любовный дисбаланс скоро начнется. Но Валеру я резко перестала интересовать: роль расстроенного любовника он успешно сменил на спешащего очень делового господина.

— Кажется, ничего не забыли, — обернулась я от Рава.