Сказка Ветра

– Нет, я серьезно. Я даже не предполагал, насколько маг Стихии учится быстрее обычного, но, честно говоря, ты переплюнул все Стихии.

– Я заметил, - хмуро ответил я.

– Да что с тобой? - не отставал Захар. - Пока мы занимаемся магией, ты весел, глаза блестят, и ты все время откалываешь свои шуточки. Но, только пора ехать домой, ты замыкаешься. Что с тобой?

– А с чего мне веселиться? - пожал я плечами. - Пока я колдую, мне интересно, а потом я остаюсь один. Я рак-отшельник, я ни с кем не общаюсь.

– А мы?

– Вы… вы другое. Ну, с кем я общаюсь? Ты, Красов, Сырин, иногда Стихии. С простыми магами мне до полного становления Ветром не положено, а простым людям мне ничего рассказать нельзя…

– Кто-то что-то заподозрил? - забеспокоился Захар. - Бабушка? Или сестра?

– Нет, - ответил я. - Никто ни о чем не подозревает, никто ничего не знает, я никому ничего не рассказывал.

– Тогда в чем проблема?

– Мне не хватает друзей, друга. Нет никого, с кем бы я мог поделиться.

Захар закусил губу, о чем-то задумавшись. Повисла пауза. Я пялился в окно, чувствуя, что начинаю сходить с ума.

Наконец, он заговорил снова:

– Это все из-за того, что ты еще слишком мало времени провел среди магов. Ты привыкнешь. Просто ты пока слишком сильно привязан к бездарным.

– Не уж-то эта привязанность с годами может исчезнуть? - усомнился я. - Не думаю. Я порву отношения с людьми без дара, но из своего сердца я их не выкину.

– Тебе слишком поздно сообщили, что ты маг, - признал Захар, - ты слишком сжился с людьми.

– А когда сказали тебе?

– В восемнадцать. Тоже поздно.

– И ты привык? - не поверил я. - Привык, что, кроме магов, ты ни с кем не общаешься? И тебе не хочется?

Захар глянул на меня и отвернулся.

– Хочется, - признал он. - Но, ты прав, я привык. Долг превыше всего. Я привык, и ты привыкнешь.

Наверное, в тот день у меня было чересчур плохое настроение, потому что в этот момент мне показалось, что для меня настал конец света.

– Останови, - попросил я.

– Ты что? - испугался мой учитель.

Я помотал головой:

– Ничего. Тут уже близко. Три остановки. Дойду, не переживай.

Он затормозил.

– Ты не будешь делать глупостей?

– Нет, не беспокойся, пройдусь, проветрюсь, а завтра все будет в порядке.

Я вышел из машины, и "Волга" уехала. В этой части города цветных неоновых вывесок не было, фонари не горели, и на тротуары попадал лишь тусклый свет из окон жилых домов. Но темноты я не боялся. Или, вернее сказать, мне было не до темноты.

Прошла неделя с тех пор, а слова Водуницы все еще висели в воздухе, окутывая меня, как утренний туман. Перед глазами стояли похороны родителей. Мне было семь. Я тогда не плакал, даже не знаю почему, но не плакал, хотя все понимал. Наверное, вечный крик бывшей младенцем Светки еще тогда отучил меня плакать. Я просто стоял и смотрел. А гробы опускались туда, откуда не возвращаются. Сначала все прощались с умершими, целуя их в лоб. Никогда не забуду этого. А я боялся мертвецов, боялся, потому что впервые их видел. Помню, бабушка сказала мне: "Хочешь попрощаться?" А я спрятался за нее и сказал: "Нет". Вот уж чего я никогда себе не прощу. Этот день был худшим в моей жизни. Сейчас раны давно зарубцевались, но периодически ныли, не давая покоя.

Людмила Водуница будто провела острым лезвием по старому шраму. Неужели их гибель была подстроена? Неужели магами? Вообще-то, я уже в этом не сомневался, просто до сих пор не мог окончательно признать данный факт. Меня начинало пугать обладание даром. Восторг от того, что я не такой, как все, ушел, и я был уверен, что он не вернется.

Погрузившись в раздумья, я прошел полторы остановки. Было совсем тихо и темно. И вдруг откуда-то из закоулка послышался шум. У меня тут решались глобальные проблемы, так что такой мелочи я не испугался, а продолжал идти.

Теперь стал различать голоса.

– А ну, сучка, не вопи, - говорил прокуренный молодой голос. - Меньше шума - больше дела.

– Пошел к черту! - придушенно ответил смутно знакомый женский голос. - Сволочи!

На эту реплику расхохоталось около десятка мужских голосов. Женский завопил.

Я не понял, кто угодил в беду и откуда мне знаком этот голос. Но зато, что кому-то срочно требуется помощь, до меня дошло быстро. Меланхолическое настроение улетучилось в мгновение ока, и я завернул в переулок, который, очевидно, заканчивался тупиком.

– Пусти, скотина!

В ответ - глухой удар.

– Терпи, цыпа.

– Пусти!

Удар. Возня.

– Сучка! Укусила!

Я побежал. Кроссовки ступали бесшумно, поэтому моего появления пока никто не заметил. Глаза, уже привыкшие к темноте, различили девять фигур. Восемь парней и одна девушка. Один держит ее, а другой, хохоча, лезет ей под кофточку, а остальные стоят и ждут своей очереди.

– Эй! Не много ли восемь на одну?! - крикнул я.

– Помо… - выдохнула девчонка, но ей тут же зажали пятерней рот.

– Проваливай, - ответили мне. - Найди себе сам. А эта наша.

– Да ну? - я подошел ближе. - По-моему, она своя собственная, ну, может, родительская.

– Проваливай, пока цел!